Михаил Пришвин

Поэма

В пустыне мысли могут быть только свои, вот почему и боятся пустыни, что боятся остаться наедине с самим собой.

Давным-давно это было, но быльем еще не поросло, и я не дам порастать, пока сам буду жив. В то далекое «чеховское» время мы, два агронома, люди между собой почти незнакомые, ехали в тележке в старый Волоколамский уезд по делам травосеяния. По пути нам было целое поле цветущей синей медоносной травы фацелии. В солнечный день, среди нашей нежной подмосковной природы это яркое поле цветов казалось чудесным явлением. Синие птицы как будто бы из далекой страны прилетели, ночевали тут и оставили после себя это синее поле. Сколько же там, мне думалось, в этой медоносной синей траве, теперь гудит насекомых. Но ничего не было слышно из-за тарахтенья тележки по сухой дороге. Очарованный этой силой земли, я забыл о делах травосеяния и, только чтоб послушать гул жизни в цветах, попросил товарища остановить лошадь.

Сколько времени мы стояли, сколько я был там с синими птицами, не могу сказать. Полетав душой вместе с пчелами, я обратился к агроному, чтобы он тронул лошадь, и тут только заметил, что этот тучный человек с круглым заветренным простонародным лицом наблюдал меня и разглядывал с удивлением.

Зачем мы останавливались? - спросил он.

Да вот, - ответил я, - пчел мне захотелось послушать.

Агроном тронул лошадь. Теперь я в свою очередь вгляделся в него сбоку и что-то заметил. Еще раз глянул на него, еще и понял, что этот до крайности практический человек тоже о чем-то задумался, поняв через посредство, быть может, меня роскошную силу цветов этой фацелии.

Его молчание мне становилось неловким. Я спросил его о чем-то незначительном, лишь бы не молчать, но он на вопрос мой не обратил ни малейшего внимания. Похоже было, что мое какое-то неделовое отношение к природе, быть может просто даже молодость моя, почти юность, вызвали в нем свое собственное время, когда каждый почти бывает поэтом.

Чтобы окончательно вернуть этого тучного красного человека с широким затылкам к действительной жизни, я поставил ему по тому времени очень серьезный практический вопрос.

По-моему, - сказал я, - без поддержки кооперации наша пропаганда травосеяния - пустая болтовня.

А была ли у вас, - спросил он, - когда-нибудь своя Фацелия?

Как так? - изумился я.

Ну да, - повторил он, - была ли она?

Я понял и ответил, как подобает мужчине, что, конечно, была, что как же иначе…

И приходила? - продолжал он свой допрос.

Да, приходила…

Куда же делась-то?

Мне стало больно. Я ничего не сказал, но только слегка руками развел, в смысле: нет ее, исчезла. Потом, подумав, сказал о фацелии:

Как будто ночевали синие птицы и оставили свои синие перья.

Он помолчал, глубоко вгляделся в меня и заключил по-своему:

Ну, значит, больше она уже не придет.

И, оглядев синее поле фацелии, сказал:

От синей птицы это лежат только синие перышки.

Мне показалось, будто он силился, силился и наконец завалил над моей могилой плиту; я еще ждал до сих пор, а тут как будто навсегда кончилось, и она никогда не придет. Сам же он вдруг зарыдал. Тогда для меня его широкий затылок, его плутоватые, залитые жиром глазки, его мясистый подбородок исчезли, и стало жаль человека, всего человека в его вспышках жизненной силы. Я хотел сказать ему что-то хорошее, взял вожжи в свои руки, подъехал к воде, намочил платок, освежил его. Вскоре он оправился, вытер глаза, взял вожжи опять в свои руки, и мы поехали по-прежнему.

Через некоторое время я решился опять высказать, как мне казалось тогда, вполне самостоятельную мысль о травосеянии, что без поддержки кооперации мы никогда не убедим крестьян ввести в севооборот клевер.

А ночки-то были? - спросил он, не обращая никакого внимания на мои деловые слова.

Конечно, были, - ответил я как настоящий мужчина.

Он опять задумался и - такой мучитель! - опять спросил:

Что же, одна только ночка была?

Мне надоело, я чуть-чуть рассердился, овладел собой и на вопрос, одна или две, ответил словами Пушкина:

- «Вся жизнь - одна ли, две ли ночи».

Все было прекрасно на этой тяге, но вальдшнеп не прилетел. Я погрузился в свои воспоминания: сейчас вот вальдшнеп не прилетел, а в далеком прошлом - она не пришла. Она любила меня, но ей казалось этого недостаточно, чтобы ответить вполне моему сильному чувству. И она не пришла. И так я ушел с этой «тяги» своей и больше не встречал ее никогда.

М. М. Пришвин относится к тем счастливым писателям, которых можно открывать для себя в любом возрасте: в детстве, в юности, будучи зрелым человеком, в старости. И это открытие, если оно состоится, поистине будет чудом. Особый интерес вызывает глубоко личная, философская поэма «Фацелия», первая часть «Лесной капели». В жизни много тайн. И самая большая тайна, по-моему, - собственная душа. Какие глубины в ней таятся! Откуда появляется таинственная тоска по недостижимому? Как ее утолить? Почему возможность счастья иногда пугает, страшит и почти добровольно принимается страдание? Этот писатель помог мне открыть себя, свой внутренний мир и, конечно же, мир окружающий.

«Фацелия» - лирико-философская поэма, песнь о «звезде внутренней » и о звезде «вечерней» в жизни писателя. В каждой миниатюре светит истинная поэтическая красота, определяемая глубиной мысли. Композиция позволяет проследить нарастание общей радости. Сложную гамму человеческих переживаний, от тоски и одино - чества до творчества и счастья. Человек раскрывает свои думы, чувства, мысли не иначе, как тесно соприкасаясь с природой, которая предстает самостоятельно, как активное начало, сама жизнь. Ключевые мысли поэмы выражены в названиях и в эпиграфахафоризмах ее трех глав. «Пустыня»: «В пустыне мысли могут быть только свои, вот почему и боятся пустыни, что боятся остаться наедине с самим собой». «Росстань»: «Стоит столб, а от него идут три дороги: по одной, по другой, по третьей идти - везде беда разная, но погибель одна. К счастью, иду я не в ту сторону, где дороги расходятся, а оттуда назад, - для меня погибельные дороги от столба не расходятся, а сходятся. Я рад столбу и верной единой дорогой возвращаюсь к себе домой, вспоминая у росстани свои бедствия». «Радость»: «Горе, скопляясь в одной душе больше и больше, может в какой-то прекрасный день вспыхнуть, как сено, и все сгореть огнем необычайной радости».

Перед нами - ступени судьбы самого писателя и любого твор - чески настроенного человека, способного осуществить себя, свою жизнь. А вначале была пустыня… одиночество… Боль утраты еще очень сильна. Но уже ощущается приближение небывалой радости. Два цвета, синий и золотой, цвет небес и солнца, начинают сиять нам с первых строк поэмы.

Связь человека с природой у Пришвина не только физическая, но и более тонкая, душевная. В природе ему открывается то, что происходит с ним самим, и он успокаивается. «Ночью мысль какая - то неясная была в душе, я вышел на воздух… И вот тут-то я узнал в реке свою мысль о себе, что не виновен я тоже, как и река, если не могу перекликаться со всем миром, закрытый от него темными покрывалами моей тоски об утраченной Фацелии». Глубокое, философское содержание миниатюр определяет и их своеобразную форму. Многие из них, насыщенные метафорами и афоризмами, помогающими предельно сгустить мысли, напоминают притчу. Стиль лаконичен, даже строг, без всякого намека на чувствительность, на украшательство. Каждая фраза необыкновенно емкая, содержательная. «Вчера эта река при открытом небе перекликалась со звездами, со всем миром. Сегодня закрылось небо, и река лежала под тучами, как под одеялом, и боль с миром не перекликалась, - нет!». Всего в двух предложениях зримо представлены две различные картины зимней ночи, а в контексте - два разных душевных состояния человека. Слово несет на себе насыщенную смысловую нагрузку. Так, путем повторения усиливается впечатление по ассоциации: «… все равно оставалась рекой и сияла во тьме и бежала»; «…рыба… плескалась гораздо сильней и громче вчерашнего, когда звезды сияли и сильно морозило». В двух заключительных миниатюрах первой главы появляется мотив бездны - как наказание за упущения в прошлом и как испытание, которое необходимо преодолеть.

Но глава заканчивается жизнеутверждающим аккордом: «…и тог да может случиться, что человек победит даже смерть последним страстным желанием жизни». Да, человек может победить даже смерть, и, конечно же, человек может и должен преодолеть свое личное горе. Все компоненты в поэме подчинены внутреннему ритму - движению мысли писателя. И нередко мысль оттачивается до афоризмов: «Иногда у сильного человека от боли душевной рождается поэзия, как у деревьев смола».

Вторая глава «Росстань» и посвящена выявлению этой скрытой творческой силы. Здесь особенно много афоризмов. «Счастье творческое могло бы сделаться религией человечества »; «Нетворческое счастье - это довольство человека, живущего за тремя замками»; «Где любовь, там и душа»; «Чем тише сам, тем больше замечаешь движение жизни». Связь с природой становится все теснее. Писатель ищет и находит в ней «прекрасные стороны души человека». Очеловечивает ли Пришвин природу? В литературоведении не существует единого мнения на этот счет. Одни исследователи находят в произведениях писателя антропоморфизм (перенесение присущих человеку психи - ческих свойств на явления природы, на животных, на предметы). Другие же придерживаются противоположной точки зрения. В человеке получают продолжение лучшие стороны жизни природы, и он по праву может стать ее царем, но очень наглядная философская формула о глубинной связи человека и природы и об особом назначении человека:

«Я стою и расту - я растение.

Я стою, и расту, и хожу - я животное.

Я стою, и расту, и хожу, и мыслю - я человек.

Я стою и чувствую: земля под моими ногами, вся земля. Опираясь на землю, я поднимаюсь: и надо мною небо - все небо мое. И начинается симфония Бетховена, и тема ее: все небо - мое». В художественной системе писателя важную роль играют развернутые сравнения и параллелизмы. В миниатюре «Старая липа», завершающей вторую главу, раскрывается главный признак этого дерева - бескорыстное служение людям. Третья глава называется «Радость». И радость действительно щедро рассыпана уже в самих названиях миниатюр: «Победа», «Улыбка земли», «Солнце в лесу», «Птички», «Эолова арфа», «Первый цветок», «Вечер освящения почек», «Вода и любовь», «Ромашка», «Любовь», Притча-утешение, притча-радость открывает эту главу: «Друг мой, ни на севере, ни на юге нет тебе места, если сам поражен… Но если победа, - а ведь всякая победа - это над самим собой, - если даже дикие болота одни были свидетелями твоей победы, то и они процветут необычайной красотой, и весна останется тебе навсегда, одна весна, слава победе».

Окружающий мир предстает не только во всем великолепии красок, но озвучен и ароматно-душист. Диапазон звуков необычайно широк: от нежного, чуть уловимого звона сосулек, эоловой арфы, до мощных ударов ручья в кручу. И все разнообразные запахи весны писатель может передать одной-двумя фразами: «Возьмешь одну почку, разотрешь между пальцами, и потом долго все пахнет тебе ароматной смолой березы, тополя или особенным воспоминательным запахом черемухи…».

Неотъемлемыми структурными элементами в пейзажных зарисовках Пришвина являются художественное время и пространство. Например, в миниатюре «Вечер освящения почек» наступление темноты и смена картин вечернего лета переданы очень наглядно, зримо, с помощью слов - цветовых обозначений: «начало темнеть… стали исчезать почки, но капли на них светились…». Четко очерчена перспектива, ощущается пространство: «Капли светились… одни только капли да небо: капли брали у неба свой свет и светили нам в темном лесу». Человек, если он не нарушил согласия с окружающим миром, неотделим от него. Такое же напряжение всех жизненных сил, как в распускающемся лесу, и у него в душе. Метафорическое употребление образа распускающейся почки дает это почувствовать во всей полноте: «Мне казалось, будто я весь собрался в одну смолистую почку и хочу раскрыться навстречу единственному неведомому другу, такому прекрасному, что при одном только ожидании его все преграды движению моему рассыпаются ничтожною пылью».

В философском плане очень важна миниатюра «Лесной ручей». В мире природы Михаила Михайловича особенно интересовала жизнь воды, в ней он видел аналоги с жизнью человеческой, с жизнью сердца. «Ничто не таится так, как вода, и только сердце человека иногда затаивается в глубине и оттуда вдруг осветит, как заря на большой тихой воде.

Михаил Пришвин

Поэма

В пустыне мысли могут быть только свои, вот почему и боятся пустыни, что боятся остаться наедине с самим собой.

Давным-давно это было, но быльем еще не поросло, и я не дам порастать, пока сам буду жив. В то далекое «чеховское» время мы, два агронома, люди между собой почти незнакомые, ехали в тележке в старый Волоколамский уезд по делам травосеяния. По пути нам было целое поле цветущей синей медоносной травы фацелии. В солнечный день, среди нашей нежной подмосковной природы это яркое поле цветов казалось чудесным явлением. Синие птицы как будто бы из далекой страны прилетели, ночевали тут и оставили после себя это синее поле. Сколько же там, мне думалось, в этой медоносной синей траве, теперь гудит насекомых. Но ничего не было слышно из-за тарахтенья тележки по сухой дороге. Очарованный этой силой земли, я забыл о делах травосеяния и, только чтоб послушать гул жизни в цветах, попросил товарища остановить лошадь.

Сколько времени мы стояли, сколько я был там с синими птицами, не могу сказать. Полетав душой вместе с пчелами, я обратился к агроному, чтобы он тронул лошадь, и тут только заметил, что этот тучный человек с круглым заветренным простонародным лицом наблюдал меня и разглядывал с удивлением.

Зачем мы останавливались? - спросил он.

Да вот, - ответил я, - пчел мне захотелось послушать.

Агроном тронул лошадь. Теперь я в свою очередь вгляделся в него сбоку и что-то заметил. Еще раз глянул на него, еще и понял, что этот до крайности практический человек тоже о чем-то задумался, поняв через посредство, быть может, меня роскошную силу цветов этой фацелии.

Его молчание мне становилось неловким. Я спросил его о чем-то незначительном, лишь бы не молчать, но он на вопрос мой не обратил ни малейшего внимания. Похоже было, что мое какое-то неделовое отношение к природе, быть может просто даже молодость моя, почти юность, вызвали в нем свое собственное время, когда каждый почти бывает поэтом.

Чтобы окончательно вернуть этого тучного красного человека с широким затылкам к действительной жизни, я поставил ему по тому времени очень серьезный практический вопрос.

По-моему, - сказал я, - без поддержки кооперации наша пропаганда травосеяния - пустая болтовня.

А была ли у вас, - спросил он, - когда-нибудь своя Фацелия?

Как так? - изумился я.

Ну да, - повторил он, - была ли она?

Я понял и ответил, как подобает мужчине, что, конечно, была, что как же иначе…

И приходила? - продолжал он свой допрос.

Да, приходила…

Куда же делась-то?

Мне стало больно. Я ничего не сказал, но только слегка руками развел, в смысле: нет ее, исчезла. Потом, подумав, сказал о фацелии:

Как будто ночевали синие птицы и оставили свои синие перья.

Он помолчал, глубоко вгляделся в меня и заключил по-своему:

Ну, значит, больше она уже не придет.

И, оглядев синее поле фацелии, сказал:

От синей птицы это лежат только синие перышки.

Мне показалось, будто он силился, силился и наконец завалил над моей могилой плиту; я еще ждал до сих пор, а тут как будто навсегда кончилось, и она никогда не придет. Сам же он вдруг зарыдал. Тогда для меня его широкий затылок, его плутоватые, залитые жиром глазки, его мясистый подбородок исчезли, и стало жаль человека, всего человека в его вспышках жизненной силы. Я хотел сказать ему что-то хорошее, взял вожжи в свои руки, подъехал к воде, намочил платок, освежил его. Вскоре он оправился, вытер глаза, взял вожжи опять в свои руки, и мы поехали по-прежнему.

Через некоторое время я решился опять высказать, как мне казалось тогда, вполне самостоятельную мысль о травосеянии, что без поддержки кооперации мы никогда не убедим крестьян ввести в севооборот клевер.

А ночки-то были? - спросил он, не обращая никакого внимания на мои деловые слова.

Конечно, были, - ответил я как настоящий мужчина.

Он опять задумался и - такой мучитель! - опять спросил:

Что же, одна только ночка была?

Мне надоело, я чуть-чуть рассердился, овладел собой и на вопрос, одна или две, ответил словами Пушкина:

- «Вся жизнь - одна ли, две ли ночи».

Все было прекрасно на этой тяге, но вальдшнеп не прилетел. Я погрузился в свои воспоминания: сейчас вот вальдшнеп не прилетел, а в далеком прошлом - она не пришла. Она любила меня, но ей казалось этого недостаточно, чтобы ответить вполне моему сильному чувству. И она не пришла. И так я ушел с этой «тяги» своей и больше не встречал ее никогда.

Такой сейчас чудесный вечер, птицы поют, все есть, по вальдшнеп не прилетел. Столкнулись две струйки в ручье, послышался всплеск и ничего: по-прежнему вода мягко катится по весеннему лугу. А после оказалось, раздумывал я: из этого, что она не пришла, сложилось счастье моей жизни. Вышло так, что образ ее мало-помалу с годами исчезал, а чувство оставалось и жило в вечных поисках образа и не находило его, обращаясь с родственным вниманием к явлениям жизни всей нашей земли, всего мира. Так на место одного лица стало все как лицо, и я любовался всю жизнь свою чертами этого необъятного лица, каждую весну что-то прибавлял к своим наблюдениям. Я был счастлив, и единственно, чего мне еще не хватало, это чтобы счастливы, как я, были все.

Так вот оно чем объясняется, что моя литература остается жить: потому что это моя собственная жизнь. И всякий, кажется мне, мог бы как я: попробуй-ка забудь свои неудачи в любви и перенеси свое чувство в слово, и у тебя будут непременно читатели.

И я думаю теперь, что счастье вовсе не зависит от того, пришла она или не пришла, счастье зависит лишь от любви, была она или не была, самая любовь есть счастье, и эту любовь нельзя отделять от «таланта».

Так я думал, пока не стемнело, и я вдруг понял, что больше вальдшнеп не прилетит. Тогда резкая боль пронзила меня, и я прошептал про себя: «Охотник, охотник, отчего ты тогда ее не удержал!»

Аришин вопрос

Когда эта женщина ушла от меня, Ариша спросила:

А кто у ней муж?

Не знаю, - сказал я, - не спрашивал. И не все ли нам-то равно, кто у ней муж?

Как же так «все равно», - сказала Ариша, - сколько сидели с ней, разговаривали, и не знаете, кто у ней муж, я бы спросила.

В следующий раз, когда она пришла ко мне, вспомнился Аришин вопрос, но я опять не спросил, кто у ней муж. Я потому не спросил, что она мне чем-то понравилась, и догадываюсь, именно тем, что глаза ее напомнили мне возлюбленную моей юности чудесную Фацелию. То пли другое, по она мне правилась именно тем же, чем некогда и Фацелия: она не возбуждала во мне помыслов о сближении, напротив, этот мой интерес к ней отталкивал всякое бытовое внимание. Никакого дела мне теперь не было до ее мужа, семьи, дома. Когда она собралась уходить, мне вздумалось, после трудной работы, подышать воздухом, быть может и проводить ее до дому. Мы вышли, было морозно. Черная река зябла, и струйки пара перебегали всюду, и от ледяных заберегов слышался шорох. Такая была страшная вода, бездна такая, что казалось, и самый несчастный, кто решился бы утонуть, взглянув в эту черную бездну, вернулся к себе домой радостный и прошептал, разводя самовар:

«Вздор-то какой - топиться! Там еще хуже нашего. Тут-то я хоть чаю попью».

А у вас есть чувство природы? - спросил я свою новую Фацелию.

А что это? - опросила она в свою очередь.

Она была образованная женщина и сотни раз читала и слышала о чувстве природы. Но вопрос ее был такой простой, искренний. Не оставалось никакого сомнения: она действительно не знала, что такое чувство природы.

«И как она могла знать, - подумалось мне, - если она-то, может быть, эта моя Фацелия, и есть сама „природа“».

Эта мысль поразила меня.

Еще раз захотелось мне с этим новым пониманием заглянуть в милые глаза и через них внутрь той самой моей «природы», желанной, и вечно девственной, и вечно рождающей.

Но было совсем темно, и взлет моего большого чувства попал в темноту и вернулся назад. Какая-то вторая моя натура вновь поставила этот Аришин вопрос.

В это время мы проходили по большому чугунному мосту, и, как только я открыл рот, чтобы задать своей чудесной Фацелии Аришин вопрос, сзади себя я услышал чугунные шаги. Я не хотел обернуться и посмотреть, какой великан шел по чугунному мосту. Я знал, кто он был: он был командор, карающая сила за бесплодность мечты моей юности, поэтической мечты, вновь подменяющей мне подлинную любовь человеческую.

И когда я поравнялся с ним, он только тронул меня, и я полетел через барьер в черную бездну.

Я очнулся в постели и подумал: «Не так-то уж глуп, как я думал, этот бытовой Аришин вопрос: если бы я в юности своей не подменил любовь свою мечтой, я не потерял бы свою Фацелию и сейчас через много лет не приснилась бы черная бездна».

МБОУ СОШ №12

Урок-исследование.

Учитель русского языка и литературы Ролдугина О.Ю.

ЕЛЕЦ-2014

Урок-исследование.

Природа и человек в поэме М. Пришвина «Фацелия».

Конспект урока литературы в 9-м классе.

Цели:

Проанализировать, какие художественные средства использует писатель, показывая духовный путь лирического героя поэмы;

Совершенствовать умение анализировать текст художественного произведения.

- развивать эмоциональную память, внимание, активное творческое и ассоциативное мышление, устную и письменную речь, умение анализировать, сравнивать, делать умозаключение;

Воспитывать любовь к природе, бережное отношение к ней, любовь к русскому языку; бережное отношение к слову, добросовестность, самостоятельность, любознательность, умение видеть и слышать прекрасное в природе.

На что же бы тогда человеку и быть человеком, если бы у него не было памяти о неповторимом мгновении.

М. ПРИШВИН

Ход урока

1. Мотивация, выход на тему, целеполагание.

Есть в русской литературе писатели, открыть которых для себя можно в любом возрасте - в детстве, в юности, будучи зрелым человеком. Одним из таких художников слова является Михаил Михайлович Пришвин.(сообщение о биографии)

Представьте светлый день… По одной из бесчисленных полян раскидистого русского леса идет Пришвин. Вот он чутко прислушивается к тишине, идет по лесной опушке в своих простых яловых сапогах и синей куртке. За одним плечом - любимое ружье, за другим - фотоаппарат, рядом - верная собака. Натруженные руки держат блокнот. Сейчас он что-то запишет. Может быть, вот это:

«В каждой душе слово живет, горит, светится, как звезда на небе, и, как звезда, погасает, когда оно, закончив свой жизненный путь, слетит с наших губ.

Тогда сила этого слова, как свет погасшей звезды, летит к человеку в пространстве и времени.

Бывает, погасшая для себя звезда для нас, людей, на земле горит еще тысячи лет.

Человека того нет, а слово остается и летит из поколения в поколение, как свет угасшей звезды во Вселенной».

Дорогой к другу была вся жизнь Пришвина. Самому лучшему своему другу - читателю, в поисках которого прошли долгие годы мечтаний и надежд, сомнений и открытий. Много прекрасных мгновений запечатлено в слове на страницах его книг.

Среди них особое место занимает лирико-философская поэма «Фацелия» - первая часть «Лесной капели», созданной на основе дневниковых записей в 1940 году.

Работа с эпиграфом, терминами, записанными на доске:

Поэтика - особенность художественного стиля писателя, совокупность художественных средств, которыми он пользуется.

Какие произведения называются лиро-эпическими?

По содержанию это произведения лирические (в них переданы чувства автора); по форме – прозаические (свойства эпоса); по объему – миниатюрные. Отсюда и лирические миниатюры.

Философский этюд - размышления автора-повествователя, представленные в форме внутреннего монолога. Толчком к размышлению могут явиться обыкновенные предметы и явления окружающей человека действительности, например, поток воды, старое дерево, крик птицы, порыв ветра. Мысли повествователя завершаются выводом, придающим этюду иной, метафорический или философский смысл.

2.Формулировка темы и цели урока.

Гипотеза: Действительно ли в своих произведениях автор открывает в природе прекрасные стороны души человека?

В соответствии с целью ставятся следующие задачи:

Рассмотреть характерные черты Пришвина-пейзажиста, выяснить, какова роль природы в его творчестве.

Показать особенности взаимодействия человека и природы в произведении «Фацелия»

Разобрать миниатюры «Живительная вода», «Синие пёрышки», «Скрытая сила», «Живительный дождик», «Лесной ручей», «Запоздалая вода».

Объектом исследования стали произведения М.М. Пришвина «Живительная вода», «Синие пёрышки», «Лесной ручей», «Живительный дождик», «Запоздалая весна»

Предмет исследования особенности взаимодействия человека и природы

2. Работа с текстом поэмы. Предполагается, что текст прочитан целиком до урока, в ходе урока читаются фрагменты.

Почему Михаил Пришвин назвал поэму «Фацелия»?.

Это и синяя медоносная трава, и перо синей птицы - символа счастья, и образ любимой.

В чем особенности композиции поэмы? Составить кластер.

Основные ступени судьбы лирического героя составляют содержание трех глав поэмы и отражаются в названиях и эпиграфах к ним.(Результаты исследования)

1. «Пустыня»: «В пустыне мысли могут быть только свои, вот почему и боятся пустыни, что боятся остаться наедине с самим собой». Пустыня - символ одиночества в поэме, бездна - символ отчаяния, гибели.

Первая глава - «Пустыня» - включает описание цветущей синей фацелии, гудящих над ней в этом медоносном раю пчел. Это заставляет героя задуматься о своем потерянном счастье, потерянной любимой. В его попутчике этот «гул жизни» тоже затронул душу, завязывается разговор (чтение отрывка). Связь человека с природой у Пришвина не только физическая, но и более тонкая, душевная. В природе ему открывается то, что происходит с ним самим, и он успокаивается. "Ночью мысль какая- то неясная была в душе, я вышел на воздух… И вот тут-то я узнал в реке свою мысль о себе, что не виновен я тоже, как и река, если не могу перекликаться со всем миром, закрытый от него темными покрывалами моей тоски об утраченной Фацелии". Многие миниатюры насыщенны метафорами и афоризмами, помогающими предельно сгустить мысли, напоминают притчу. Стиль лаконичен, даже строг, без всякого намека на чувствительность, на украшательство. Каждая фраза необыкновенно емкая, содержательная. "Вчера эта река при открытом небе перекликалась со звездами, со всем миром. Сегодня закрылось небо, и река лежала под тучами, как под одеялом, и боль с миром не перекликалась, - нет!". Всего в двух предложениях зримо представлены две различные картины зимней ночи, а в контексте - два разных душевных состояния человека. Слово несет на себе насыщенную смысловую нагрузку. Так, путем повторения усиливается впечатление по ассоциации: "… все равно оставалась рекой и сияла во тьме и бежала"; "…рыба… плескалась гораздо сильней и громче вчерашнего, когда звезды сияли и сильно морозило". В двух заключительных миниатюрах первой главы появляется мотив бездны - как наказание за упущения в прошлом и как испытание, которое необходимо преодолеть.

Но глава заканчивается жизнеутверждающим аккордом: "…и тог да может случиться, что человек победит даже смерть последним страстным желанием жизни".Вывод. Да, человек может победить даже смерть, и, конечно же, человек может и должен преодолеть свое личное горе. Все компоненты в поэме подчинены внутреннему ритму - движению мысли писателя. И нередко мысль оттачивается до афоризмов: "Иногда у сильного человека от боли душевной рождается поэзия, как у деревьев смола".

Таким образом, синяя медоносная трава фацелия становится именем любимой и образом счастья.

Была ли Фацелия в жизни самого автора, М. Пришвина?

Сообщение учеников о любви М. Пришвина к В.П. Измалковой.

Мысль лирического героя еще блуждает в пустыне. Пустыня здесь - одиночество, отсутствие гармонии с миром, духовная пустыня, а не большое необитаемое пространство земли. Прорыв от одиночества к людям происходит не сразу.

Какие образы в этой главе передают душевное состояние автора?

Лимонница, желтая бабочка, сидит на бруснике, сложив крылья в один листик; черная бабочка с тонкой белой каймой, монашенка, обмерла в холодной росе…

В двух заключительных миниатюрах главы появляется образ бездны. С чем это связано?

2. Вторая глава называется «Росстань», означает перекресток дорог. Лирический герой возвращается из пустыни одиночества к развилке дорог, вспоминает мгновения прошлой жизни в «пустыне одиночества», ищет гармонию с миром.

«Росстань»: «Стоит столб, а от него идут три дороги: по одной, по другой, по третьей идти - везде беда разная, но погибель одна. К счастью, иду я не в ту сторону, где дороги расходятся, а оттуда назад, - для меня погибельные дороги от столба не расходятся, а сходятся. Я рад столбу и верной единой дорогой возвращаюсь к себе домой, вспоминая у росстани свои бедствия». Вторая глава "Росстань" и посвящена выявлению этой скрытой творческой силы. Здесь особенно много афоризмов. "Счастье творческое могло бы сделаться религией человечества"; "Нетворческое счастье - это довольство человека, живущего за тремя замками"; "Где любовь, там и душа"; "Чем тише сам, тем больше замечаешь движение жизни". Связь с природой становится все теснее. Писатель ищет и находит в ней "прекрасные стороны души человека". Вывод .В человеке получают продолжение лучшие стороны жизни природы, и он по праву может стать ее царем, но очень наглядная философская формула о глубинной связи человека и природы и об особом назначении человека:

Дополнение. В художественной системе писателя важную роль играют развернутые сравнения и параллелизмы. В миниатюре "Старая липа", завершающей вторую главу, раскрывается главный признак этого дерева - бескорыстное служение людям.

Отмечаем, что если первая глава заканчивается мыслями о бездне, то вторая - надеждой на будущее.

3. 3-я глава называется «Радость». «Горе, скопляясь в одной душе больше и больше, может в какой-то прекрасный день вспыхнуть, как сено, и все сгореть огнем необычайной радости». И радость действительно щедро рассыпана уже в самих названиях миниатюр: "Победа", "Улыбка земли", "Солнце в лесу", "Птички", "Эолова арфа", "Первый цветок", "Вечер освящения почек", "Вода и любовь", "Ромашка", "Любовь", Притча-утешение, притча-радость открывает эту главу: "Друг мой, ни на севере, ни на юге нет тебе места, если сам поражен… Но если победа, - а ведь всякая победа - это над самим собой, - если даже дикие болота одни были свидетелями твоей победы, то и они процветут необычайной красотой, и весна останется тебе навсегда, одна весна, слава победе".

Окружающий мир предстает не только во всем великолепии красок, но озвучен и ароматно-душист. Диапазон звуков необычайно широк: от нежного, чуть уловимого звона сосулек, эоловой арфы, до мощных ударов ручья в кручу. И все разнообразные запахи весны писатель может передать одной-двумя фразами: "Возьмешь одну почку, разотрешь между пальцами, и потом долго все пахнет тебе ароматной смолой березы, тополя или особенным воспоминательным запахом черемухи…".

- Как выражается автором радость обретения гармонии с миром в названиях миниатюр?

«Улыбка земли», «Солнце в лесу», «Цветущие травы», «Расцвет шиповника», «Песня воды», «Реки цветов» и др.

3.Анализ миниатюр по группам.

1.Выразительное чтение.

2.Художественные особенности.

3.Мир природы – мир человека. Как Пришвин сравнивает природу с человеком, с человеческой душой.

1группа.- э тюд «Запоздалая весна». « Цветут сначала ландыши, потом шиповники: всему есть своё время цвести. Но бывает, целый месяц пройдёт с тех пор, как отцветут ландыши, а где – нибудь в самой чёрной лесной глуши цветёт себе один и благоухает..» . В первой части описывается природа, цветение ландыша. А во второй части говорится о состоянии человека « И так, очень редко, но бывает и с человеком. Бывает, где – то в затишье, в тени незнаемый человек; о нём думают: «отжил», и мимо пройдут. А он вдруг неожиданно выйдет, засветится и зацветёт» . Анализируя произведение «Ландыши цветут», я пришла вот такой мысли. Если ландыш расцвёл позднее всех других цветов, значит, он стоял в тени деревьев, и солнышко не смогло вовремя обогреть его своим теплом. Как только солнышко достало до него, он сразу расцвёл. Какое большое влияние имеет солнышко для растений. Он питает их, даёт энергию. Так и в жизни человека есть энергия, тепло, из – за которой расцветают все: даже больные, старые, немощные. Это – любовь. В этом произведении я хочу сравнить солнышко любовью. Пришвин так незаметно дал нам понять это. Но это поймёт не каждый, а только тот, кто умеет чувствовать природу и по -настоящему любить. Ведь любовь совершает настоящие чудеса. Делая вывод по этюду « Запоздалая весна» я хочу сказать: оказывается, у каждого своя весна.

2группа.- В этюде «Живительный дождик» с любовью можно сравнить дождь. « Да, этот тёплый дождь, падающий на смолистые почки оживающих растений, так нежно касается коры, прямо тут же по каплями изменяющий цвет, что чувствуешь: эта тёплая небесная вода для растений, то же самое, что для нас любовь ». Трава уже совсем засохло без дождя. Но вот хлынул дождь, и травка вся поднялась навстречу дождю, зазеленела прямо на глазах…Так и с человеком бывает. Он может зачахнуть без любви, поникнуть и даже умереть. Но стоит любви появиться в его жизни, он сразу воспрянет, расцветёт, открывая свою душу навстречу любви.

Вот ещё три строчки из миниатюры "Живительный дождик": "Солнышко на восходе показалось и мягко закрылось, пошел дождь, такой теплый и живительный для растения, как нам любовь". Здесь из немногих слов почти все написаны о дожде, но это - мысль о любви, о человеческой живительной любви, - и ей посвящен весь образ, и ради нее он рожден. Пришвин называл такие образы "лирическим откликом" и, сам объясняя себя, сказал: "Но я ведь, друзья мои, пишу о природе, сам же только о людях и думаю". « И та же самая любовь, как и у нас, та же самая вода – любовь- внизу обмывала, ласкала корни высокого дерева, и вот оно сейчас от этой любви – воды- рухнуло и стало мостом с одного берега на другой, а небесный дождь – любовь –продолжает падать на поваленное дерево с обнажёнными корнями, и от этой самой любви, от которой оно повалилось, теперь раскрываются почки и пахнут смолистыми ароматами, и будет оно цвести этой весной, как и все, цвести и давать жизнь другим…Завершая свою мысль, делая вывод по этюду «Живительный дождь», хочу сказать строчками из этюда «Вода и любовь». « Животным, от букашки до человека, самая близкая стихия- это любовь, а растениям – вода: они жаждут её, и она к ним приходит с земли и с неба, как у нас бывает земная любовь и небесная….»

3группа. В этюде «Синие пёрышки» это хорошо прослеживается. «Вчера зацвела черёмуха, и весь город тащил себе из лесу ветки с белыми цветами. Я знаю в лесу одно дерево: сколько уж лет оно борется за свою жизнь, старается выше расти, уйти от рук ломающих. И удалось – теперь черёмуха стоит вся голая, как пальма. Без единого сучка, так что и залезть невозможно, а на самом верху расцвела. Другая же так и не справилась, захирела, и сейчас от неё торчат только палки» . В первой части описывает природу, проблему черёмухи. А далее уже говорит о состоянии души человека. «Бывает, человек до последнего доходит в тоске по человеку, а вот жизнь не складывается …». Вот здесь то и нужен он глоток молока, можно сказать спасительный глоток молока, человеческая любовь. Одни, как первая черёмуха, находят силы расцвести, справляются с чёрной полосой в жизни; другие, как и вторая черёмуха, погибают, не могут совладать собой. В образе черёмухи Пришвин показал человеческую жизнь. Пришвин умел искать и открывать в человеке прекрасные стороны души человека.

4 группа. В философском плане очень важна миниатюра «Лесной ручей». « Если хочешь понять душу леса, найди лесной ручей и отправляйся берегом его вверх или вниз. Я иду берегом своего любимого ручья самой ранней весной. И вот что вижу, и слышу, и думаю… ». В мире природы Михаила Михайловича особенно интересовала жизнь воды, в ней он видел аналоги с жизнью человеческой, с жизнью сердца. « Ничто не таится так, как вода, и только сердце человека иногда затаивается в глубине и оттуда вдруг осветит, как заря на большой тихой воде. Затаивается сердце человека, и оттого свет », - читаем запись в дневнике. «Лесной ручеек» - это поистине симфония бегущего ручья, это и осмысление человеческой жизни, вечности. Ручей - «душа леса», где «травы рождаются под музыку», где «под звуки ручья раскрываются смолистые почки», «и напряженные тени струй бегут по стволам». И человек думает: рано или поздно, он тоже, как и ручей, попадает в большую воду и будет там также первым. Вода всем дает живительную силу. Здесь, так же как в «Кладовой солнца», присутствует мотив двух разных путей. Вода разделилась и, обежав большой круг, вновь радостно сошлась. Нет разных дорог и у людей, у которых горячее и честное сердце. Эти дороги - к любви. Душа писателя обнимает собою все живое и здоровое, что есть на земле, и наполняется высшей радостью: «… пришла моя желанная минута и остановилась, и последним человеком от земли я первый вошел в цветущий мир. Ручей мой пришел в океан ».

Выводы. Цветовая и звуковая палитра в поэме необычайно широка. Душа писателя обнимает все живое и наполняется радостью. Герой преодолевает одиночество, образ Фацелии остается в прошлом как символ невозвратимой утраты, как воспоминание о прекрасных мгновениях жизни. На небосклоне зажигается заря, и на закате жизни лирический герой вновь обретает любовь.

Чтение учеником наизусть миниатюры «Любовь» (сообщение «Последняя любовь М.М.Пришвина»).

4.Составление синквейна к поэме.

5.Подведение итогов урока.

В «Фацелии» писатель стремится найти «ключ к собственной душе». Эта книга наполнена его меткими наблюдениями, точными описаниями природы, и в то же время автор пишет о нравственных исканиях человека, о чувствах, наполняющих душу. Настоящая кладовая для людей произведения Пришвина, в которых проявилось искусство Пришвина-художника отражать мир через душу человека и душу природы. Мы видим, как оживают листья и травы, и весь лес с его болотами и полянами, кукушками и комарами

Наша гипотеза подтвердилась.

Вывод: действительно Пришвин в своих произведениях сопоставляет природу с человеческой душой, то есть открывает в природе прекрасные стороны человеческой души.

В жизни много тайн. И самая большая тайна, по-моему, - собственная душа. Какие глубины в ней таятся! Откуда появляется таинственная тоска по недостижимому? Как ее утолить? Пришвин помогает нам открыть себя, свой внутренний мир и, конечно же, мир окружающий..

Возвращение к эпиграфу, осмысление.

5.Творческое задание (возможно, для домашней работы): написать лирическую миниатюру «Мгновения жизни».

Вы находитесь в разделе Пришвин Здесь вы можете скачать Пришвин «Фацелия» — сочинение «Природа и человек в современной отечественной прозе (по «Фацелии» Пришвина)» по главам, действиям и частям. Сочинение и краткое содержание Пришвин «Фацелия» — сочинение «Природа и человек в современной отечественной прозе (по «Фацелии» Пришвина)» поможет вам в выполнение домашней работы. Успехов в учебе. _____________________________________________________________________________________________________

М. М. Пришвин относится к тем счастливым писателям, которых можно открывать для себя в любом возрасте: в детстве, в юности, будучи зрелым человеком, в старости. И это открытие, если оно состоится, поистине будет чудом. Особый интерес вызывает глубоко личная, философская поэма «Фацелия», первая часть «Лесной капели». В жизни много тайн. И самая большая тайна, по-моему, - собственная душа. Какие глубины в ней таятся! Откуда появляется таинственная тоска по недостижимому? Как ее утолить? Почему возможность счастья иногда пугает, страшит и почти добровольно принимается страдание? Этот писатель помог мне открыть себя, свой внутренний мир и, конечно же, мир окружающий.

«Фацелия» - лирико-философская поэма, песнь о «звезде внутренней » и о звезде «вечерней» в жизни писателя. В каждой миниатюре светит истинная поэтическая красота, определяемая глубиной мысли. Композиция позволяет проследить нарастание общей радости. Сложную гамму человеческих переживаний, от тоски и одино — чества до творчества и счастья. Человек раскрывает свои думы, чувства, мысли не иначе, как тесно соприкасаясь с природой, которая предстает самостоятельно, как активное начало, сама жизнь. Ключевые мысли поэмы выражены в названиях и в эпиграфахафоризмах ее трех глав. «Пустыня»: «В пустыне мысли могут быть только свои, вот почему и боятся пустыни, что боятся остаться наедине с самим собой». «Росстань»: «Стоит столб, а от него идут три дороги: по одной, по другой, по третьей идти - везде беда разная, но погибель одна. К счастью, иду я не в ту сторону, где дороги расходятся, а оттуда назад, - для меня погибельные дороги от столба не расходятся, а сходятся. Я рад столбу и верной единой дорогой возвращаюсь к себе домой, вспоминая у росстани свои бедствия». «Радость»: «Горе, скопляясь в одной душе больше и больше, может в какой-то прекрасный день вспыхнуть, как сено, и все сгореть огнем необычайной радости».

Перед нами - ступени судьбы самого писателя и любого твор — чески настроенного человека, способного осуществить себя, свою жизнь. А вначале была пустыня… одиночество… Боль утраты еще очень сильна. Но уже ощущается приближение небывалой радости. Два цвета, синий и золотой, цвет небес и солнца, начинают сиять нам с первых строк поэмы.

Связь человека с природой у Пришвина не только физическая, но и более тонкая, душевная. В природе ему открывается то, что происходит с ним самим, и он успокаивается. «Ночью мысль какая — то неясная была в душе, я вышел на воздух… И вот тут-то я узнал в реке свою мысль о себе, что не виновен я тоже, как и река, если не могу перекликаться со всем миром, закрытый от него темными покрывалами моей тоски об утраченной Фацелии». Глубокое, философское содержание миниатюр определяет и их своеобразную форму. Многие из них, насыщенные метафорами и афоризмами, помогающими предельно сгустить мысли, напоминают притчу. Стиль лаконичен, даже строг, без всякого намека на чувствительность, на украшательство. Каждая фраза необыкновенно емкая, содержательная. «Вчера эта река при открытом небе перекликалась со звездами, со всем миром. Сегодня закрылось небо, и река лежала под тучами, как под одеялом, и боль с миром не перекликалась, - нет!». Всего в двух предложениях зримо представлены две различные картины зимней ночи, а в контексте - два разных душевных состояния человека. Слово несет на себе насыщенную смысловую нагрузку. Так, путем повторения усиливается впечатление по ассоциации: «… все равно оставалась рекой и сияла во тьме и бежала»; «…рыба… плескалась гораздо сильней и громче вчерашнего, когда звезды сияли и сильно морозило». В двух заключительных миниатюрах первой главы появляется мотив бездны - как наказание за упущения в прошлом и как испытание, которое необходимо преодолеть.

Но глава заканчивается жизнеутверждающим аккордом: «…и тог да может случиться, что человек победит даже смерть последним страстным желанием жизни». Да, человек может победить даже смерть, и, конечно же, человек может и должен преодолеть свое личное горе. Все компоненты в поэме подчинены внутреннему ритму - движению мысли писателя. И нередко мысль оттачивается до афоризмов: «Иногда у сильного человека от боли душевной рождается поэзия, как у деревьев смола».

Вторая глава «Росстань» и посвящена выявлению этой скрытой творческой силы. Здесь особенно много афоризмов. «Счастье творческое могло бы сделаться религией человечества »; «Нетворческое счастье - это довольство человека, живущего за тремя замками»; «Где любовь, там и душа»; «Чем тише сам, тем больше замечаешь движение жизни». Связь с природой становится все теснее. Писатель ищет и находит в ней «прекрасные стороны души человека». Очеловечивает ли Пришвин природу? В литературоведении не существует единого мнения на этот счет. Одни исследователи находят в произведениях писателя антропоморфизм (перенесение присущих человеку психи — ческих свойств на явления природы, на животных, на предметы). Другие же придерживаются противоположной точки зрения. В человеке получают продолжение лучшие стороны жизни природы, и он по праву может стать ее царем, но очень наглядная философская формула о глубинной связи человека и природы и об особом назначении человека:

«Я стою и расту - я растение.

Я стою, и расту, и хожу - я животное.

Я стою, и расту, и хожу, и мыслю - я человек.

Я стою и чувствую: земля под моими ногами, вся земля. Опираясь на землю, я поднимаюсь: и надо мною небо - все небо мое. И начинается симфония Бетховена, и тема ее: все небо - мое». В художественной системе писателя важную роль играют развернутые сравнения и параллелизмы. В миниатюре «Старая липа», завершающей вторую главу, раскрывается главный признак этого дерева - бескорыстное служение людям. Третья глава называется «Радость». И радость действительно щедро рассыпана уже в самих названиях миниатюр: «Победа», «Улыбка земли», «Солнце в лесу», «Птички», «Эолова арфа», «Первый цветок», «Вечер освящения почек», «Вода и любовь», «Ромашка», «Любовь», Притча-утешение, притча-радость открывает эту главу: «Друг мой, ни на севере, ни на юге нет тебе места, если сам поражен… Но если победа, - а ведь всякая победа - это над самим собой, - если даже дикие болота одни были свидетелями твоей победы, то и они процветут необычайной красотой, и весна останется тебе навсегда, одна весна, слава победе».

Окружающий мир предстает не только во всем великолепии красок, но озвучен и ароматно-душист. Диапазон звуков необычайно широк: от нежного, чуть уловимого звона сосулек, эоловой арфы, до мощных ударов ручья в кручу. И все разнообразные запахи весны писатель может передать одной-двумя фразами: «Возьмешь одну почку, разотрешь между пальцами, и потом долго все пахнет тебе ароматной смолой березы, тополя или особенным воспоминательным запахом черемухи…».

Неотъемлемыми структурными элементами в пейзажных зарисовках Пришвина являются художественное время и пространство. Например, в миниатюре «Вечер освящения почек» наступление темноты и смена картин вечернего лета переданы очень наглядно, зримо, с помощью слов - цветовых обозначений: «начало темнеть… стали исчезать почки, но капли на них светились…». Четко очерчена перспектива, ощущается пространство: «Капли светились… одни только капли да небо: капли брали у неба свой свет и светили нам в темном лесу». Человек, если он не нарушил согласия с окружающим миром, неотделим от него. Такое же напряжение всех жизненных сил, как в распускающемся лесу, и у него в душе. Метафорическое употребление образа распускающейся почки дает это почувствовать во всей полноте: «Мне казалось, будто я весь собрался в одну смолистую почку и хочу раскрыться навстречу единственному неведомому другу, такому прекрасному, что при одном только ожидании его все преграды движению моему рассыпаются ничтожною пылью».

В философском плане очень важна миниатюра «Лесной ручей». В мире природы Михаила Михайловича особенно интересовала жизнь воды, в ней он видел аналоги с жизнью человеческой, с жизнью сердца. «Ничто не таится так, как вода, и только сердце человека иногда затаивается в глубине и оттуда вдруг осветит, как заря на большой тихой воде. Затаивается сердце человека, и оттого свет», - читаем запись в дневнике. Или вот еще: «Помнишь, друг мой, дождь? Каждая капля отдельно падала, и капель этих всего было неисчислимые миллионы. Пока эти капли носились облаком и потом падали - это была наша жизнь человеческая в каплях. А после все капли сливаются, вода ручьями и реками собирается в океан, и опять испаряясь, вода океана порождает капли, и капли опять падают, сливаясь (…самый океан-то, может быть, и есть отраженный образ нашего человечества)». Запись сделана 21 октября 1943 года в Москве.

«Лесной ручеек» - это поистине симфония бегущего ручья, это и осмысление человеческой жизни, вечности. Ручей - «душа леса», где «травы рождаются под музыку», где «под звуки ручья раскрываются смолистые почки», «и напряженные тени струй бегут по стволам». И человек думает: рано или поздно, он тоже, как и ручей, попадает в большую воду и будет там также первым. Вода всем дает живительную силу. Здесь, так же как в «Кладовой солнца», присутствует мотив двух разных путей. Вода разделилась и, обежав большой круг, вновь радостно сошлась. Нет разных дорог и у людей, у которых горячее и честное сердце. Эти дороги - к любви. Душа писателя обнимает собою все живое и здоровое, что есть на земле, и наполняется высшей радостью: «… пришла моя желанная минута и остановилась, и последним человеком от земли я первый вошел в цветущий мир. Ручей мой пришел в океан».

А на небосклоне зажигается вечерняя звезда. К художнику приходит женщина, и он ей, а не своей мечте говорит о любви. Любви к женщине Михаил Михайлович придавал особое значение. «Только через любовь можно найти себя как личность, и только личностью можно войти в мир любви человеческой».

Мы сейчас очень отдалились от природы, особенно городские жители. У многих же интерес к ней чисто потребительский. А если бы все люди так относились к природе, как М. М. Пришвин, то жизнь была бы содержательнее и богаче. И природа бы сохранилась. Поэма «Фацелия» указывает человеку путь из жизненного тупика, из состояния отчаяния. И может помочь не просто встать на твердую почву, но обрести радость. Это произведение для каждого человека, хотя Михаил Михайлович и говорил, что он пишет не для всех, а для своего читателя. Просто Пришвина нужно научиться читать и понимать.