Немцы осматривают брошенные совесткие танки

Если кто не знает, он отстаивает такое мнение о причинах разгрома РККА СССР в 1941 году:
1. Армия оказалась к войне не готова не физически (то есть по оснащенности), а морально.
2. Вследствие этого командиры потеряли управление войсками, а солдаты просто разбежались и/или были взяты в плен.

Донесение полковника Муравьева подтверждает правильность умозаключение историка Солонина.

***

В архивном фонде Оперативного отдела штаба Западного фронта хранятся две пожелтевшие странички из школьной тетради "в клеточку" (ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 90, л.л. 8-11). Поздним вечером 25 июня 1941 г. на них простым карандашом, размашистым крупным почерком было написано следующее:

"Командующему войсками Западного Особого военного округа генералу армии т. Павлову

Доношу:

1. Всякое управление со стороны командарма-3 (командующий 3-й Армии Западного фронта генерал-лейтенант В.И. Кузнецов - М.С.) утеряно. Ко мне обращаются ежедневно сотни командиров, разыскивающих штарм-3 (штаб 3-й Армии), в том числе обратился 25.6.41 начальник штаба ВВС 3-й Армии и начальник 3-го отдела (военная контрразведка).

2. Точно почти такое же положение в 4 СК (командир 4-го стрелкового корпуса генерал-майор Е.А. Егоров сдался в плен, расстрелян в июне 1950, не реабилитирован - М.С.)

3. На фронте Радунь (н.п. в 25 км северо-западнее г. Лида - М.С.), Волковыск противник особой активности не проявляет, а вопрос исключительно в потере управления.

Бежит масса начсостава и рядового, причем никто из них живого немца не видел, а исключительно: "немец бомбардирует, не дает жить". На самом деле потери от действий авиации наземных войск при настоящих военных действиях крайне незначительные.

Как пример, 209 мсд в течение 22-25.6.41 систематически подвергается налетам авиации и имеет за эти дни 7 убитых и 12 раненых.

Я в течение этих дней задержал до 3000 человек вооруженных, здоровых бегущих людей исключительно от авиации, а не от наземных войск.

4.На фронте Лида, Слоним в течение 22-25.6. кроме действий авиации [противника] я больше ничего не установил.

Прошу:

Создать заградотряды, выслав ответственных командиров фронта на определенные участки, а сейчас вся эта неуправляемая масса сеет панику о несуществующих восстаниях в местечках, парашютистах и авиационных десантах, что крайне вредно отражается на подходящие новые части, [на] население. Эти слухи, абсолютно невероятные, глубоко проходят в пределы Советского Союза. Полевым войскам крайне трудно заниматься работами по возвращению на фронт бегущих без всяких к тому причин.

Командир 209-й моторизованной дивизии полковник Муравьев.

25.6.41,22-30".

На обороте листа, карандашом, возможно, другим почерком:

"В Новогрудках 30 танков оставлено, заправленных и замаскированных, никем не охраняемых. Много боеприпасов. Танки [взяты] в 209 мсд и будут использованы".

***

По жизни мы знаем, еще с советских времен, что в 1941 году случился «страшный разгром» нашей Красной армии. Особенно громко эта тема зазвучала после так называемого «разоблачения культа личности Сталина». Роман и фильм «Живые и мертвые» – яркое тому подтверждение. Та же антисталинская тема вновь стала крайне актуальной в пору разгрома Советского Союза, когда новым хозяевам страны кровь из носу требовалось доказать, что до них все было или плохо, или очень плохо.

Между тем, даже строго по историческим фактам, версия «страшного разгрома» 1941 года не вполне соответствует действительности. Потому что оный «разгром» странным для него образом закончился Московской наступательной операцией, в которой хваленый вермахт потерпел первое в ходе второй мировой войны стратегическое поражение.

Одной из важных составных частей легенды о «страшном разгроме» РККА является устоявшееся и неоднократно озвученное «историками» мнение о том, что немцы якобы захватили и уничтожили колоссальные военные запасы СССР, собранные перед войной в западных приграничных военных округах.

Но вот какая штука. Есть такой сайт «Военный альбом». Специализируется на фотолетописи второй мировой и Великой Отечественной войн. Там собраны десятки тысяч фотографий, преимущественно немецких. И это естественно – у немцев просто было больше фотоаппаратов на душу населения.

И вот я озадачился поиском тех фотодокументов, которые подтверждают тему «страшного разгрома» РККА в части захвата противником немереного количества советского оружия и техники. Повторяю – сайт очень информативный и дотошный.

Так вот, нашел я там всего десятка полтора «фоток», которые с очень большой натяжкой можно считать таким подтверждением. Например, на сайте написано, что немцы захватили эшелон с 20-ю новенькими, прямо с завода, советскими танками КВ-2. А на фото – одна платформа с одним танком. Получается, что дурак немец не снял самое вкусное – целый эшелон? Как то не верится. Или, может быть, просто не было никакого захваченного эшелона?

Как не искал, но так и не нашел ни одной фотографии, где был бы очевиден заявленный гигантский масштаб этой катастрофы. Никаких тебе аэродромов, забитых рядами захваченных врагом исправных советских самолетов, ни огромных парков боевой техники с танками, пушками и бесчисленными вагонами снарядов. Ничего этого на огромном военно-историческом сайте просто нет. Хотя это, согласно элементарной пропагандистской логике, должно было быть первым, что немцам следовало обснять со всех сторон и растиражировать на весь мир. Ведь такие картинки едва ли не главный признак хаотического отступления и настоящего разгрома противника.

Есть, конечно, масса фотографий советской техники, разбитой и уничтоженной в ходе боевых действий. Но ведь это совсем другое! Это как раз свидетельство того, что армия ожесточенно дралась за свою страну, а не безбожно драпала.

Да, были огромные колонны пленных. Это все видели. Но что это доказывает? На мой взгляд, только то, что войска, попавшие в окружение, израсходовавшие все боеприпасы и горючее были вынуждены прекращать вести боевые действия, чтобы не превращать их в массовое самоубийство. Да – это военные неудачи. Вещь вполне обычная в условиях любой войны. Но не более того.

Однако, сколько живу – никогда не видел этих пресловутых гор исправного оружия, якобы брошенных советскими войсками и свидетельствующих об их паническом бегстве. Не правда ли странно, если считать версию «страшного разгрома» бесспорной?

А может быть всё это сказки? Может – не все так плохо и безнадежно было в сорок первом? И если наши успевали эвакуировать с угрожаемых территорий сотни заводов и миллионы гражданских лиц, то уж содержимое военных баз, складов и хранилищ наверняка вовремя отправляли либо в тыл, либо на фронт.

Так что, очень похоже на то, что миллионократно охаянная и оболганная советская государственная машина даже в тех адских условиях работала очень даже неплохо. И, кстати, руководил её работой никто иной, как то же вдрызг «разоблаченный» И.Сталин.

Кстати благодаря этой работе и ваш покорный слуга до сих пор живет на этом свете. Потому что, по рассказам деда, моя будущая мама с сестрой успели запрыгнуть в последний поезд с эвакуированными на Урал, когда в их город на Украине уже входили немецкие танки.

Юрий Селиванов, специально для News Front

Не знаю, как для кого, а для меня горечь 22 июня не перешибается сладостью 9 мая. Они существуют одновременно, две точки на оси русской истории, две точки, между которыми прошли 4 года, а в сегодняшнем «синхронном календаре» их разделяют полтора месяца. «Конец делу венец» не закрывает начала. И какой урок важнее – урок поражения или победы? «Оба важнее», сказал бы активный участник («виновник») обоих этих событий.

Недавно вышла интересная книга историка-любителя из Самары Марка Солонина «22 июня».
Г-н Солонин, не связанный «омертой» касты профессиональных военных историков, решился на очень трудный шаг – он шаг за шагом сравнивает Красную Армию и вермахт. Надо отдать ему должное: он проделал громадную и скрупулезную работу по сопоставлению тактико-технических характеристик советского и германского вооружения, буквально на зуб перепробовал узлы танков, самолетов, пушек, винтовок и т.д., пересчитал пальцем состав вооружений в советских мехкорпусах и германских танковых группах, в дивизиях, в полках.

В итоге Солонин не голословно, а доказательно утверждает: к 22 июня 1941 года СССР по количеству и качеству вооружений имел ГИГАНТСКОЕ ПРЕВОСХОДСТВО над немецкой армией вторжения. По числу танков преимущество СССР было 4-кратным (13 000 советских на 3300 немецких), а по качеству советские Т-34 и КВ не имели соперников в частях вермахта. Причем этих новейших танков в Красной Армии было больше 3000 – то есть больше, чем ВСЕХ немецких танков. То же относится к самолетам («даже по числу истребителей «новых типов» советские ВВС имели численное превосходство над противником в полтора раза»), стрелковому, артиллерийскому и т.д. и т.п. вооружению (вот только количество автомобилей у нас и у немцев было примерно равное – по 500 000 машин). Не буду утомлять читателя дальнейшими цифрами (через заросли которых я сам продирался с огромным трудом, тем более что цифры разбросаны по тексту, а обобщающих таблиц нет). Приведу лишь еще одну цитату: в Красной Армии к 22 июня «скрытая мобилизация была уже практически завершена. Стрелковые дивизии практически закончили отмобилизование, и плановые сроки их готовности к ведению боевых действий исчислялись даже не днями, а часами. Небольшой «довесок» (второй мобилизационный эшелон) мог быть приведен в полную готовность всего лишь за один-два дня».

Чем же объясняется неслыханный и невиданный разгром этой армии? Большим боевым опытом немцев? Действительно «в танковых и моторизованных дивизиях кадровые офицеры составляли 50% командного состава, в пехотных дивизиях – от 35 до 10%. Остальные были резервистами, чья профессиональная подготовка была значительно ниже». Все верно – только сказано это про НЕМЕЦКУЮ АРМИЮ ВТОРЖЕНИЯ!
На что же вообще рассчитывали немцы, нападая на СССР, – ведь их разведка не могла не оценить (хотя бы приближенно) огромную мощь Красной Армии? И почему их расчет оправдался? И оправдался блестяще. «Всего за 2 недели боев Юго-Западный фронт потерял 4000 танков (это больше, чем общее число танков вермахта на всем Восточном фронте)». Но все же наши танки, так или иначе, были потеряны в боях с немцами. Сколько же танков потерял в ходе этих боев противник?

О потерях боевой техники и личного состава Красной Армии

Противостоявшая Юго-Западному фронту танковая группа Клейста к 4 сентября 1941 г., за два с половиной месяца войны, потеряла 186 танков – в 20 раз меньше, чем Юго-Западный фронт за 2 недели! И еще раз – по техническим характеристикам наши танки, как показывает Солонин, ПРЕВОСХОДИЛИ немецкие!
Как же этот феномен «танкового падежа» стал возможен? (Вот типичные цифры, характеризующие состояние дел в одной из танковых дивизий: «Уже к 8 июля из 211 танков в строю остались 2 танка Т-34 и 12 БТ – и это при том, что в единственном бою 28 июня дивизия потеряла никак не более 20 танков».)

То же с винтовками. Солонин подсчитал, что в Красной Армии в 1944 г. «один миллион солдат «терял» в месяц 36 000 единиц стрелкового оружия, следовательно, за 6 месяцев 1941 года «нормальные» потери не должны были бы превысить 650-700 000 единиц. А реально «потеряно» Красной Армией за этот период – 6 300 000 единиц стрелкового оружия»! Отсюда естественный вопрос: «оружие было потеряно в бою или брошено разбежавшимися кто куда бойцами и командирами Красной Армии»?

Зато «суммарное число затерявшихся и сломавшихся грузовиков не превысило и 10% от общего количества». Что же это за чудо техники? Убогая «полуторка», которая в колхозе ломается пять раз на день, оказывается куда надежнее (и болота проходит, и атака с воздуха ее не берет!), чем танк? И горючее для грузовиков всегда находилось – а для танков всегда «кончалось».

«Ответ очевиден, хотя и очень неприличен: для деморализованной, охваченной паникой толпой танки и пушки, пулеметы-минометы являются ОБУЗОЙ. Мало того что танки ползут медленно, они самим фактом своего наличия заставляют воевать». Да, на танке надо ВОЕВАТЬ, а на грузовике – ДРАПАТЬ. Вермахт держался за танки, Красная Армия в 1941-м - за грузовики.

Дотошный Солонин сравнил по недавно опубликованным секретным данным военной статистики «общее число всех категорий выбывшего за годы войны личного состава: убитые, умершие, пропавшие без вести, пленные, демобилизованные, осужденные и отправленные в ГУЛАГ и т.д.». Оказалось, что это число на 2 343 000 человек меньше, чем – согласно данным той же статистики – «суммарное число убывших по различным причинам из Вооруженных Сил». Значит, какая-то причина «выбытия» не названа? Да. Эту разницу, эти 2 343 000 составляют главным образом ДЕЗЕРТИРЫ. Но это еще не все.

После указа о мобилизации (22 июня) на призывные пункты на Украине и в Белоруссии не явилось – согласно официальным данным – 5 631 000 человек! И это не спишешь на то, что немцы захватили территорию раньше, чем люди успели придти на призывной пункт: ведь Белоруссию и Украину немцы оккупировали лишь к концу июля и в сентябре 1941-го соответственно. «По Харьковскому военному округу на 23 октября 1941 прибыло всего 43% общего числа призывников»! Уже после мобилизации призывники бежали во время их транспортировки на фронт. Так, из числа призванных в Сталинском военкомате Сталинской области (ныне Донецкая) сбежало (согласно справке военкома) 35% призванных!

О военнопленных Красной Армии

Еще более страшная картина с пленными. В период 22 июня 1941 – 1 июля 1942 года Красная Армия взяла в плен 17 285 немцев. В 1944-м, в ходе операции «Багратион», была разгромлена группа армий «Центр», в плен взято 80 000 немцев (их тогда провели по Москве).

В 1941 году немцы взяли в плен около 3 800 000 советских солдат и офицеров (в том числе 63 генерала). Попали в плен или сдались добровольно? «У нас нет военнопленных. У нас есть предатели» (Сталин). Точно на этот вопрос никто ответить не может – в тех условиях как проведешь грань? Впрочем, известно, что в 1941 году было, по крайней мере, 40 000 перебежчиков (а немцев за 3 года, 1941-1944-й, перебежало на нашу строну – 29. Не 29 тысяч, а ровно 29 человек). «Например, 22 августа 1941 года ушел к немцам майор И. Кононов, член ВКП(б) с 1929 года, кавалер ордена Красного Знамени, выпускник Академии им. Фрунзе. Ушел с большей частью бойцов своего 436 стрелкового полка (155 сд, 13 армия, Брянский фронт), с боевым знаменем и с комиссаром полка Д. Панченко. … Десятки летчиков перелетели к немцам на своих боевых самолетах. Позднее из них и находившихся в лагерях летчиков была сформирована «русская» авиачасть люфтваффе под командованием полковника Мальцева. Были среди них и два Героя Советского Союза: капитан Бычков и старший лейтенант Антилевский». Но отдельные примеры ничего, конечно, не доказывают – сколько угодно примеров высокого мужества именно в начале войны, включая хрестоматийные (Брестская крепость, Гастелло, Супрун и т.д.).

Общая же картина потерь в 1941-м такая. Красная Армия потеряла за первые полгода войны как минимум 8 500 000 человек. Из них: погибли на поле боя и умерли в госпиталях от ран 567 000 (меньше 7% от общих потерь). Еще 235 000 погибло от неназванных «происшествий» и умерло от болезней. Раненых и заболевших – 1 314 000. Итого: убитые и раненые – 2 100 000 человек (25% от всех потерь).
3 800 000, как уже сказано, – пленные (около 45% всех потерь). 1 000 000 – 1 500 000 – дезертиры, уклонившиеся от фронта и от плена (вместе с пленными – 56-62% всех потерь).

И, наконец, около 1 000 000 человек, как утверждает М.Солонин, «раненые, брошенные при паническом бегстве и неучтенные в донесениях с фронта убитые». Читать эти цифры невозможно даже сегодня. Наверное, хорошо, что их скрывали 60 лет. И, может быть, правильно, что от широкой публики их скрывают до сих пор. Но это – правда.

О причинах разгрома Красной Армии

Но, в общем, эта правда (только без цифр) всем известна. ТАКУЮ правду скрыть невозможно – как не могли немцы скрыть от нас, а мы от немцев сосредоточение миллионных армий на советско-германской границе. О катастрофе 41-го писал даже такой официальный писатель, как Симонов: в его «Живых и мертвых» малая часть этой правды удрала-таки из-под конвоя внешней и внутренней цензуры.
Да, факт разгрома в спецхран не спрячешь. А вот о причинах можно спорить. Здесь выстраивается целая иерархия возможных причин – от менее страшных и обидных, ко все более ужасным.

Солонин доказывает, что то, что всегда считалось первой причиной , то самое немецкое «техническое превосходство» - просто ложь, выдумка пропаганды. Кстати говоря, выдумка тоже небезопасная – ведь с 1917 года вся советская экономика работала только на будущую войну. Так что же, зря работала? Советская пропаганда из двух зол выбрала меньшее: лучше признать «относительно малую эффективность» экономики, чем говорить о других, куда более серьезных, политических и моральных причинах. Но как раз военная промышленность в СССР дала – при сверхвысоких затратах, но кто их считал! – отличный результат. Наша армия была вооружена лучше немецкой. Только воевать не могла (или не хотела?).

Вторую причину тоже частично признают – бардак. Всеобщий хаос – от Кремля, из которого сбежал на «ближнюю дачу» как побитая собака тов. Сталин (вымучил из себя «братьев и сестер» только 3 июля!), до командования фронтов (Солонин приводит примеры, как командование отдавало по 4 противоречивых приказа в день) и ниже, до взводных и солдат. Где хаос, там и рвачество, когда рыба стремительно гнила с головы – первыми подавали пример драпа (погрузив в машины не раненых, а барахло) секретари обкомов и начальники управлений НКВД, бросив «свои» области на произвол судьбы. И делали это – в сталинские-то времена! – как правило, совершенно безнаказанно! Да, случайными были и репрессии, и милость. Командующего Западным фронтом Павлова расстреляли (а не расстреляли, может, стал бы к 1945-му маршалом и дважды героем не хуже других?), а замнаркома обороны маршала Кулика («маршал Кулик приказал всем снять знаки различия, выбросить документы, затем переодеться в крестьянскую одежду и сам переоделся. Предлагал бросить оружие, а мне лично ордена и документы. Однако, кроме его адъютанта, никто документов и оружия не бросил») пальцем не тронули, сорванные им с себя маршальские звезды и звезду Героя ему тут же вернули (в кустах подобрали?).
В этом бардаке пропадали целые эшелоны и колонны техники. В общем, «вот при Сталине был порядок»…
«Внезапное нападение»? Да, в определенном смысле - внезапное. Ведь в СССР, как известно, было четыре стихийных бедствия, мешавших сельскому хозяйству, – зима, весна, лето, осень. А на войне – все то же, что в мирной жизни, просто совсем в другой концентрации.

Не только промышленность, вся советская система работала только на войну. Пропаганда «если завтра война» шла в стиле Жириновского – не война, а легкая прогулка, «последний бросок на Запад», в объятья к восставшим «братьям по классу». Кстати, ровно так и было в 1939-40 годах, когда «по Жириновскому-Сталину» присоединили, без боя, с песнями и плясками, Прибалтику и Западную Украину. Но даром ничего не бывает – в 1941-м Советский Союз первый раз заплатил за это удовольствие, когда прямо с раннего утра 22 июня в спину бегущим советским войскам палили со всех чердаков и из подворотен. Второй раз за то же счастье «иметь в своем составе» Прибалтику и Украину Советский Союз заплатил в 1942-44 годах, когда десятки тысяч эстонцев, литовцев, латышей пошли служить в СС, 53 000 добровольцев явились в украинскую дивизию СС «Галичина» (правда, признано годными к высокой чести стать эсэсовцем только 27 000, а фактически зачислено в состав формирующейся дивизии 19 000). Кстати, Хатынь ведь сожгли не немцы, а 118-й украинский полицейский батальон…

И ведь это – только те, кто прямо служил у немцев, без ОУН, без тех бендеровцев, которые, например, убили командующего 1-м Украинским фронтом Ватутина.

Конечно, не будь советской оккупации, немцы все равно, захватив Прибалтику и Западную Украину, провели бы там мобилизацию в ту же полицию, воевали бы прибалты и украинцы, как воевали на Восточном фронте румыны, венгры. Но, думаю, воевали бы именно «как румыны» - разбегались при первом выстреле, воевали подневольно, а не так ожесточенно, как истые, нутряные враги России.
Третий раз за легкие прогулки первых военных лет СССР платил в 1944-54 году, когда шла война с бандитами в Прибалтике и на Западной Украине.

Ну а четвертая (и последняя) расплата «со сложными процентами» по старым векселям наступила в 1990-1991-м, когда именно от прибалтийского и западноукраинского фитиля сгорел СССР. К слову сказать, ровно то же самое неизбежно произойдет с Чечней. Рано или поздно, но она отделится де-юре (де-факто она и сейчас отделена) от России – и хорошо, если при этом Россия не развалится, как СССР…

Но кроме общего российско-советского бардака, рвачества начальства, фактического восстания в Прибалтике и Западной Украине в июне 1941 года, была и самая главная причина, связанная со всем вышесказанным, но имевшая и самостоятельное происхождение. Причина, которую признают последней, неохотнее всего.

Да, народ, колхозники, одетые в военную форму (а Красная Армия, как и Россия, была в 1941-м на три четверти крестьянской), не хотели воевать за Советскую власть. «За Родину, за Сталина!» - это для миллионов крестьянских детей была нелепица, абсурд, два взаимоисключающих понятия. Они не были, конечно, «политологами», но что такое колхозное крепостное право, знали хорошо. И хотели сбросить это ярмо с плеч.

На это и была главная ставка немцев в 1941-м. Советский колосс? Да. На глиняных коммунистических ногах. «Стена – да гнилая. Ткни – и развалится». Ставка была не на «чисто военное», а на военно-политическое, военно-моральное поражение СССР. Сорвать тонкую корку коммунистической государственности - и спокойно меси бесформенную «русскую глину». Сбей одним ударом «коммунистический обруч» - и рассыпалась «русская бочка». Таким был не чисто военный, а военно-политически-расовый план Гитлера. Эта ставка сработала в июне 1941-го: знаменитая листовка «Бей жида-политрука, просит морда кирпича!» в сочетании с демонстрацией немецкой мощи и растерянности советского начальства била красноармейца наповал. Иначе ТАКИЕ ЦИФРЫ пленных и дезертиров объяснить просто невозможно.

Не вооружением брали немцы, даже не порядком, даже не боевым опытом, а боевым духом. Для них «За Родину, за Гитлера!» имело полный смысл. Они - не десять тысяч интеллектуалов, ненавидевших фашизм, а десятки миллионов рабочих, мелких буржуа, крестьян - себя от гитлеровской Германии не отделяли. А русские люди себя от СССР – отделяли.

Бресткий мир немцам повторить не удалось

Немцы в 1941-м хотели повторить опыт немцев в 1917-м, когда русская армия не была разбита, а разложилась, потонула в болоте дезертирства. Но повторить Брестский мир им, как известно, не удалось.
Во-первых, внутри (в тылу) тоталитарного СССР невозможно было создать партию «антибольшевиков», которые бы, как Ленин-Троцкий-Сталин в 1917-м, ценой предательства своей страны прорвались к власти и превратили войну с врагом внешним («империалистическую») в войну гражданскую. Любая потенциальная возможность ОРГАНИЗОВАННОЙ «пятой колонны» была действительно уничтожена в ходе террора 1917-1941 годов. Правда, осталась и оборотная сторона этого террора – ненависть к этой власти со стороны миллионов, десятков миллионов РАЗРОЗНЕННЫХ людей.

Во-вторых, вместо «главноуговаривающего» Керенского были Сталин-Берия-Жуков. Не «полковые комитеты», а заградотряды и расстрел правых и виноватых. Именно так, выбив клин клином, перебив страх «спереди» страхом «сзади», оправившееся государство смогло восстановить дисциплину на фронте. Так оно и победило – и поэтому победило ТАКОЙ ЦЕНОЙ.

В-третьих, немец был не тот, что в 1917-м! Как и Наполеон, Гитлер не стал уничтожать крепостное право. Чтобы разжечь в России гражданскую войну, чтобы «победить Россию – Россией», Гитлеру предлагали пойти на «послабления»: создать «русское правительство», скажем, в Смоленске, смягчить оккупационный режим. Но та же расовая теория, которая заставила начать войну «за жизненное пространство», которая подсказала, что СССР «колосс на глиняных ногах», та же расовая теория накладывала «табу» на любые заигрывания с русскими «унтерменшами». Все игры с власовцами так дешевыми играми и остались. А беспроволочный телеграф принес через линию фронта рассказы о том, что такое «новый порядок», как именно немцы «освободили русский народ от евреев и коммунистов». Не статьи Эренбурга и стихи Симонова, а вот этот шелест народной молвы, разжег в народе (а значит – в солдате) ненависть к немцу.

«Глупая (! – Л.Р.) политика Гитлера превратила народы СССР в заклятых врагов нынешней Германии» (Сталин. Доклад в ноябре 1941 г.). Да, «глупая» (!) политика Гитлера + беспощадная мощь сталинского карательного государства = восстановление духа и боеспособности Красной Армии.

И, последнее (прошу прощения за длинный текст).

Во всей этой страшной истории многое принадлежит Истории: Советская власть, нацизм, угроза внешнего вторжения и т.д. Но многое вполне актуально, относится к вечным русским сюжетам, наряду с дураками и дорогами. Привычный бардак во всем. Рвачество верхов. «Две России»: полная отчужденность управляющих от управляемых. Сейчас все эти обстоятельства совсем иные, но уж никак не менее ощутимые, чем в 1941-м. Вечная, генетическая слабость вечно огромно-ржавого механизма русского государства – царского, советского, демократического. «Стена – да гнилая. Ткни – и развалится». Любое российское государство стоит на тоненьком льду Чудского озера… Чуть он подломись от удара извне (1917-й, 1941-й) или толчка изнутри (1991-й) – и понеслось…

В 2010 г. по инициативе издательства «Эксмо» был издан сборник из материалов статей военных историков на заданную тему «Первый удар Сталина. 1941 г.» (см. список литературы). В числе других там помещено очередное интервью с В. Суворовым, который по-прежнему разрабатывает концепцию подготовки СССР нападения на Германию в 1941 г. Следует обратить внимание на аргументы, приводимые им в защиту своей точки зрения. «Глубина» научной проработки отдельных тезисов способна вызвать удивление. Вот например: «Если бы Сталин первым нанёс удар, то все были бы за Сталина. Красная Армия вступает на вражескую территорию, тут и часы можно снять, и велосипед угнать, и в пивную завалиться… Красная Армия воевала бы за товарища Сталина очень успешно. А как только товарищ Сталин попал в неприятную ситуацию, начался развал…» (С. 41). Вот, оказывается, почему РККА терпела поражения в 41-м году – пивной рядом не оказалось, и часы было не с кого снять…

Подробный разбор статьи Суворова о танковых частях Красной армии накануне войны сделала редакция журнала «Родина» в 1997 г. (Суворов В. Зачем Жукову 32 тысячи танков? – см. список литературы).

Сборники статей сторонников концепции В. Суворова о превентивном (опережающем) ударе (их оппоненты дали им название «резунисты») выходили неоднократно и в различных издательствах (можно проявить творчество и инициативу и поискать самостоятельно). Характерное отличие – в заголовке или аннотации обычно присутствует фраза «Правда Виктора Суворова». Один из последних сборников по теме – «Нокдаун 1941. Почему Сталин проспал удар» под авторством В. Суворова и М. Солонина, вышедший в издательстве «Эксмо» (см. список литературы).

Марк Солонин разрабатывает концепцию, суть которой можно свести к тезису: «Красная армия разбежалась, бросив технику, потому что не хотела воевать. Поискать работы Солонина можно самостоятельно в Интернете или книжных магазинах. В сжатом виде свои взгляды он излагает в сборнике «Нокдаун 1941. Почему Сталин «проспал» удар?» (см. список литературы).

Параллельно возникла версия о профессиональной непригодности советских военачальников. В рамках этой концепции возникла новая картина танковых сражений лета 1941 г.: умные и дальновидные германские командиры с немногочисленными танками перемалывали лавины бронетанковой техники Красной армии, брошенной в бой под руководством бездарных сталинских полководцев. Особенно показательна в этом отношении работа В.В. Бешанова «Танковый погром 1941 года» (М., 2002). Вот, например, некоторые цитаты: «Если немцы считали, что война с Россией трудна и в ней недопустимы нарушения уставов, то советские военачальники действовали с невероятной беспечностью, плюнув на все тактические наставления. И это главная причина поражения 15-го механизированного корпуса» (С. 312); «Оказывается, немцы вели разведку, постоянно и непрерывно отслеживали ситуацию, ориентировались в обстановке, имели надёжную связь, чётко управляли и маневрировали своими силами. Хотя всё вышеперечисленное – это азбука военного дела, советские генералы ничего подобного не делали. Так пьяный мужик, залив глаза, бежит на супостата с дубьём, не глядя под ноги» (С. 315 – 316).

Показателен подзаголовок к книге В. Бешанова: «Куда исчезли 28 тысяч советских танков?». У неискушённого читателя может создаться впечатление, что на 22 июня 1941 г. на Украине, в Белоруссии и Прибалтике стояли стройными шеренгами 28 тысяч танков Красной армии, против которых немецкие «супермены» бросили всего четыре тысячи и ухитрились выйти победителями. Большинство исследователей оценивают численность танков РККА к июню 1941 г. в 22 – 23 тысячи (число 28 тысяч могло возникнуть, как общее число бронетехники, выпущенной заводами СССР за годы первых трёх пятилеток; но при этом необходимо учесть, что танки, как и любая техника, изнашивались, выходили из строя, подбивались в бою). При этом совершенно игнорируется то обстоятельство, что в западной части страны СССР располагал 10 – 12 тысячами боевых машин; ещё 10 тысяч из Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока никаким волшебным образом «перелететь» летом 1941 г. в Белоруссию и Украину не могли (даже если забыть о том, что на Дальнем Востоке сохранялась опасность вступления в войну Японии).

Официальная точка зрения отечественной историографии с учётом новых материалов, введённых в оборот в 1990-е гг. отражена в издании «Великая Отечественная война: военно-исторические очерки» (Кн. 1. М., 1998. – см. список лит-ры).

Из серьёзных историков, работающих с опорой на архивные материалы, можно назвать Алексея Исаева. Его работы «От Дубно до Ростова…» (боевые действия на Юго-Западном фронте в 1941 г.), «Неизвестный 1941 г. Остановленный блицкриг» (боевые действия на Западном фронте в июне 1941 г.). Разбор отдельных аргументов В. Суворова даётся в работе «Мифы и правда о Маршалле Жукове» (см. список литературы).

Ключевой причиной разгрома РККА летом 1941 г. Исаев считает отставание Красной армии в стратегическом развёртывании: СССР просто не успел создать в приграничных военных округах мощную группировку сил, сопоставимую с немецкой. Немцы, имея превосходство в силах на направлении главных ударов и общее превосходство в живой силе прорвали своими 190 дивизиями редкую растянутую вдоль западной границы цепочку из 55 дивизий армий прикрытия границы. Далее в районе Смоленска и Киева наступающие части противника упёрлись в войска второго стратегического эшелона СССР, что резко затормозило их продвижение. Превосходство в танковых частях и авиации не удалось реализовать из-за недостаточной подготовки кадров лётчиков и танкистов, а также быстрого продвижения противника, что привело к быстрой потере территории и невозможности эвакуировать подбитую и вышедшую из строя технику.

Наибольшее внимание на современном этапе привлекает состояние танковых частей РККА и вермахта. На вопрос «куда делись танки Красной армии?» (в приграничных округах к июню 1941 г. их было в два раза больше, чем немецких) Исаев отвечает: неуязвимой бронетехники не бывает. Поэтому броневая мощь Т-34 и КВ сильно преувеличена авторами воспоминаний и научных работ второй половины XX века. Новые советские танки легко подбивались зенитными 88-мм орудиями, полевыми 100-мм и 150-мм гаубицами; кроме того, гусеницы и кормовая часть «тридцатьчетвёрок» могли поражаться даже 37-мм и 20-мм орудиями (см. работу «От Дубно до Ростова…». С. 242 – 244).

Вероятно, при поиске причин поражения танковых частей Красной армии в начальный период войны следует рассматривать всю совокупность факторов, не ограничиваясь только сравнением количества танков воюющих сторон. В последние годы в исследованиях наметилась тенденция к анализу структуры механизированных корпусов РККА. Часто публикующийся в последние годы исследователь А.В. Исаев в качестве главных причин огромных потерь танков в начальный период войны называет превосходство немецких танковых соединений в пехоте и артиллерии.

Исаев пишет: «Основная ошибка, которую допускают многие исследователи, – это сравнение только танков противоборствующих сторон. Хотя сражения происходят не между толпами танков на заранее выбранном поле, подобно сражениям рыцарей. Воюют в реальности организационные структуры, сложные механизмы, собранные из разных родов войск. Танки в них – это лишь один из составляющих кубиков. Знаковый, но не единственный значимый. Помимо танков, есть пехота, пушечная и гаубичная артиллерия, тракторы и автомашины для её перемещения, мотоциклы и броневики, грузовики для перевозки пехотинцев, топлива, боеприпасов. Но изучать скучные схемы с квадратиками «рота тяжёлого оружия», «мотоциклетный батальон», «взвод связи» многим историкам было, видимо, недосуг. Занимались этим только в военных академиях, и соответствующие труды до широкой публики просто не доходили. Хотя можно из хорошего кирпича сложить сарай или, напротив, шедевр архитектуры из посредственных строительных материалов. В итоге нам словно предлагают сравнивать два дома, рассматривая образцы кирпичей, из которых их построили… В обороне механизированные части, как наиболее подвижные резервы, перебрасываются к месту прорыва, стремясь разбить прорвавшиеся танковые соединения врага в бою или даже окружить их. Но для этого нужна примерно равная подвижность «кирпичиков» мехсоединения, когда и танки, и артиллерия, и пехота, топливо и боеприпасы для них двигаются со сравнимой скоростью, обеспечивая самостоятельные действия в глубине обороны противника… Никто в этих условиях склад с горючим не подготовит, снаряды на грунт в нужном месте не выложит. Всем, начиная от еды и воды и до боеприпасов, зенитной и противотанковой обороны, механизированное соединение обеспечивает себя самостоятельно, по принципу «всё своё ношу с собой»… Одним словом, должен быть собранный из нужных винтиков и деталек механизм: если каких-то элементов будет не хватать, механизм остановится, несмотря на качественное исполнение одного конкретного болтика» («От Дубно до Ростова…». С. 64 – 65).

«Танковое сражение это не поединок двух толп танков на заранее выбранном поле, а поединок дивизий и армий, включающие танки, пехоту, артиллерию… Ответ на вопрос: «Куда делись тысячи танков механизированных корпусов КОВО?» – достаточно прозаичен. 30 – 50 % «неуязвимых» Т-34 и КВ были подбиты корпусными, зенитными и 50-мм противотанковыми орудиями немецких войск… Не поддержанные артиллерией и пехотой БТ и Т-26 тем более были быстро перемолоты скорострельными 37-мм противотанковыми пушками немецких танковых и пехотных дивизий…» (Исаев А.В. От Дубно до Ростова. М., 2004. С. 242 – 248; Он же. 1941: Бои на Украине // Фронтовая иллюстрация. 2004. № 4. С. 72 – 74).

Не следует забывать, что воюют люди, а не техника. Специфика подготовки танкистов Красной армии перед войной показана в коллективной работе Лопуховского и Кавалерчика «Июнь 1941. Запрограммированное поражение» (С. 469 – 473).

Мощные доты на новой границе (так называемая «Линия Молотова») просто не успели достроить. На их сооружении перед началом войны было занято несколько десятков сапёрных батальонов.

Кроме того, как показал опыт войны СССР и Финляндии в 1939 – 1940 гг. и действия отдельных частей вермахта на Украине и Белоруссии летом 1941 г. гарнизоны мощных дотов легко блокируются штурмовыми группами, после чего уничтожаются подрывными зарядами или огнемётами. А. Исаев, например, пишет: «Если нет возможности выиграть огневой бой с наступающими, то противник принудит к молчанию артиллерию и огневые точки, прикрывающие инженерные препятствия. Далее не брутальные молодцы с закатанными рукавами и МП-40 в руках, а флегматичные сапёры взрывами обвалят стены противотанкового рва и снимут мины. Тем самым будут обеспечены проходы для танков и пехоты. Именно так немцы проходили противотанковые рвы и минные поля под Курском в июле 1943 г…» («Мифы и правда о Маршалле Жукове». С. 121).

Лопуховский и Кавалерчик одной из главных причин поражения Красной армии в 1941 г. считают ослабление западного направления (будущий Западный фронт) в пользу юго-западного (С. 370). В концентрированном виде причины поражения сведены ими в главу 9 (С. 587 – 643).

Целый ряд историков (Лопуховский, Исаев, Барятинский и др.) обращают внимание на то обстоятельство, что в Красной армии катастрофически не хватало автомобильного транспорта (33 % штатной численности). По плану оперативного развёртывания недостающее количество автомобилей должны военный части должны были получить в течение 2 – 3 недель от колхозов и промышленных предприятий. В реальности, армии приграничных округов вынуждены были сразу вступить в бой, не имея никакого резерва времени на пополнение живой силой и техникой (Лопуховский. С. 388, 504 – 507).

Больше внимания стали уделять превосходству вермахта (такое название имела сухопутная армия Германии). При подготовке к войне Германия ещё с 1920-х гг. сделала ставку на молниеносную войну (блицкриг). Для этого требовались высокий уровень индивидуальной подготовки рядового и офицерского состава и оснащение армии самой современной техникой, особенно танками и авиацией. Каким образом Германии удавалось обойти жёсткие ограничения Версальского мирного договора показано в работе Лопуховского и Кавалерчика (С. 34 – 62). больше в немецких войсках было солдат, имевших боевой опыт (Лопуховский; С. 456 – 464). Так Лопуховский обращает внимание на огневую мощь немецкой пехоты за счёт массового применения ручных пулемётов MG-34 (С. 467 – 468).

ЛИТЕРАТУРА

Сторонники традиционной точки зрения (СССР не планировал нападения на Германию).

Бобылев П.Н. К какой войне готовился Генеральный штаб РККА в 1941 г.? // Отечественная история. 1995. № 5.

Бобылев П.Н. Точку в дискуссии ставить рано. К вопросу о планировании в Генштабе РККА возможной войны с Германией в 1940 – 1941 гг. // Отечественная история. 2000. № 1.

Великая Отечественная война: Военно-исторические очерки. Кн. I. М., 1998.

Голубев В.А. Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? // Отечественная история. 1996. № 5.

Другая война: 1939 – 1945 / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996.

Лопуховский Л. Н., Кавалерчик Б. К. Июнь 1941. Запрограммированное поражение. М., 2010 (гл. 8 и др.).

Мерцалов А., Мерцалова Л. Чей караван ведёт «Ледокол»? // Родина. 1994. № 5.

Невежин В.А. Сталинский выбор 1941 г.: оборона или лозунг наступательной войны (по поводу книги Городецкого «Миф ледокола») // Отечественная история. 1996. № 3.

Невежин В.А. Стратегические замыслы Сталина накануне 22 июня 1941 г. // Отечественная история. 1999. № 5.

Грабин в отличие от многих мемуаристов не выставлял себя провидцем, знавшем заранее о начале войны. Он, как и подавляющее большинство советских людей, чувствовал напряжение на западной границе, но нападение Германии стало для него неожиданностью. Василий Гаврилович писал:

«У меня оказался свободным целый день - воскресенье 22 июня. Погода выдалась на славу, тянуло за город. В Москву приехал я не один. Со мной была жена. Посоветовавшись, решили заехать в продовольственный магазин и махнуть куда-нибудь в лес, на речку, благо поезд на Ленинград отправлялся около полуночи. На ходу шофер включил радио. Едва подъехали к Столешникову переулку, где разрешалась стоянка легковых машин, из приемника послышались позывные.

Говорит Москва, говорит Москва... Слушайте важное сообщение... - с какой-то необычной интонацией объявил диктор.

“Что это такое важное, что обязательно надо передавать в воскресенье?” - подумал я.

И тут зазвучал взволнованный и несколько подавленный голос Молотова:

Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление: сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали нашу границу...

Я велел шоферу ехать в Наркомат вооружения... Там было многолюдно. Удивительно, как все успели так быстро собраться! В длинном коридоре толпились, переговариваясь, начальники отделов. Я прошел в кабинет наркома. Там были и все его заместители.

Сам нарком, Д.Ф. Устинов, незадолго до этого дня назначенный на место смещенного с должности и арестованного Б.Л. Ванникова, бледный, полуодетый (он ночевал в кабинете после закончившейся глубокой ночью, как было принято в то время, работы), сидел за столом, закрыв лицо руками и растерянно повторял:

Что же делать? Что же теперь делать?

Все присутствующие молчали.

Это было очень тяжелое зрелище. Я подошел к нему и тронул за плечо:

Дмитрий Федорович, откройте сейф, там мобилизационные планы...

Когда планы были извлечены, все вместе начали составлять список пушек, производство которых следовало срочно восстановить или расширить. Этот список был оформлен как приказ Наркомата вооружения.

Пока мы работали, в кабинет наркома, как всегда с шумом, вошел Кулик. Все ждали, что скажет маршал. Обернувшись ко мне, он во всеуслышание объявил:

Ваши пушки громят немецкие танки. За неполный сегодняшний день подбили около шестисот танков. - Затем обратился к присутствующим: - Давайте больше пушек, пулеметов, винтовок и боеприпасов!..»*

Пушки Грабина действительно громили немецкие танки, но в целом положение Красной Армии было катастрофично.

Поражения РККА в 1941 г. до смерти Сталина объяснялись у нас исключительно внезапностью нападения. Со времени XX съезда КПСС стало модно во всем винить Сталина, Берия, Жданова. На самом деле ответственность за поражения в первую очередь несет руководство РККА. В Генштабе не были сделаны должные выводы из кампании на Западном фронте летом 1940 г. Квалификация офицеров и генералов в РККА была ниже, чем в вермахте, а уровень подготовки рядового состава явно несопоставим. Можно ли сравнить казаха или туркмена, едва-едва понимающего русский язык, с немецким парнем, окончившим среднюю школу и прошедшим военную и спортивную подготовку? Наши военные историки и так и сяк вертят данные по числу самолетов и танков в РККА и вермахте, но почему-то никто не приводит уровень грамотности личного состава этих армий. Каюсь, я этих данных и сам не нашел. Но, по данным Большой Советской Энциклопедии, с 1918 по 1941 г. в СССР среднее образование получили 3829 тыс. человек. Если не считать женщин, умерших и негодных к военной службе мужчин, то среди военнослужащих к 22 июня 1941 г. было не более 1,5 млн человек со средним образованием. Нельзя отрицать, что Советское правительство сделало очень многое. Так, в 1913 г. среди рядового состава русской армии было 1480 человек со средним образованием. А всего грамотных в армии было 604 тыс. человек, малограмотных - 302 тыс., а неграмотных - 353 тыс. человек. Так что качественный скачок в грамотности за первые двадцать лет советской власти налицо, но, увы, мы по-прежнему здорово отставали в этом плане от Германии.