Лесник Гордей

(1916 год), участник Первой мировой войны , штурма Зимнего дворца , боев с войсками генерала Юденича , подавления мятежей форта «Красная Горка» и в Кронштадте . Член ВКП(б) с 1919 года.

Окончил Военно-морское училище (1922), служил на кораблях Балтийского флота . В 1927 году получил назначение на должность командира эскадренного миноносца «Артём ». В 1930 году, после окончания курсов при военно-морской академии, командовал крейсером «Аврора » и отрядом учебных кораблей .С января 1932 по январь 1933 года командующий и военный комиссар Каспийской военной флотилией . С января 1933 по август 1935 года - командир и военный комиссар бригады линкоров Балтийского флота . В августе 1935 года был понижен в должности за допущенную во время учений гибель подводной лодки «Б-3» . В 1935-1937 годах командовал дивизионом и бригадой эсминцев Черноморского флота .

С августа 1937 по январь 1938 года - начальник штаба, а с января 1938 по апрель 1939 года командующий Балтийским флотом. С апреля 1939 года заместитель наркома ВМФ СССР .

В Великую Отечественную войну 1941-1945 годов как представитель военно-морского командования участвовал в обороне Одессы , Николаева, Севастополя , командовал войсками Крыма (22 октября - начало ноября 1941).

В ноябре 1941 года, после сдачи Керчи, арестован, признал себя виновным в пораженчестве и панике, дал показания на Г. И. Кулика . 25 января 1942 года осужден к 10 годам лишения свободы, но 31 января 1942 года помилован и понижен в звании до капитана 1-го ранга.

Руководил десантной операцией по захвату острова Соммерс в Финском заливе 8 июля 1942 года , окончившейся полной гибелью десанта и значительными потерями в кораблях (потоплено 8 катеров).

С апреля 1944 года заместитель наркома ВМФ СССР.

С мая 1946 года командующий Юго-Балтийским флотом (4-й ВМФ), затем вновь заместитель министра.

После окончания войны проявил себя активным противником усиления Советского флота и создания Наркомата ВМФ, будучи адмиралом флота, сыграл свою роль в процессе принятия решения об избрании «сухопутного» вектора развития вооруженных сил Советского Союза.

В 1953-1956 годах являлся адмиралом-инспектором ВМС, в 1956-1958 годах занимал пост заместителя главнокомандующего ВМФ по боевой подготовке.

В сентябре 1960 года вышел в отставку.

24 мая 1982 г. его имя присвоено большому противолодочному кораблю проекта 1155, который в 1989 году вошел в состав Северного флота.

Биография

На флоте с 1913 года, окончил школу юнг (1914), класс артиллерийских унтер-офицеров в Кронштадте (1916), участник Первой мировой войны, штурма Зимнего дворца, боев с войсками генерала Юденича , подавления мятежей на форту «Красная Горка» и в Кронштадте. Член ВКП(б) с 1919 года.

Окончил Военно-морское училище (1922), служил на кораблях Балтийского флота, командовал крейсером «Аврора» и отрядом учебных кораблей. В 1932-1933 годах командующий Каспийской военной флотилией. В 1933-1937 годах командовал бригадой линкоров Балтийского флота, дивизионом и бригадой эсминцев Черноморского флота.

С 1937 года начальник штаба, а с 1938 года командующий Балтийским флотом, с 1939 года заместитель наркома ВМФ.

В Великую Отечественную войну 1941-1945 годов как представитель военно-морского командования участвовал в обороне Одессы, Николаева, Севастополя, командовал войсками Крыма (22 октября - начало ноября 1941).

В ноябре 1941 года арестован, признал себя виновным в провале наступления и панике, дал показания на Г. И. Кулика . 25 января 1942 года осужден к 10 годам лишения свободы, но 31 января 1942 года помилован и понижен в звании до капитана 1-го ранга.

Руководил десантной операцией по захвату острова Соммерс в Финском заливе 8 июля 1942 года, окончившейся полной гибелью десанта и значительными потерями в кораблях (потоплено 8 катеров).

В 1942-1944 годах командовал Ленинградской, а затем Кронштадтской военно-морской базой, участвуя в обороне Ленинграда. Обеспечивал транспортировку и снабжение войск во время прорыва блокады.

С апреля 1944 года заместитель наркома ВМФ СССР.

С мая 1946 года командующий Юго-Балтийским флотом (4-й ВМФ), затем вновь заместитель министра.

В 1953-1956 годах являлся адмиралом-инспектором ВМС, в 1956-1958 годах занимал пост заместителя главнокомандующего ВМФ по боевой подготовке. С 1958 года в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. В сентябре 1960 года вышел в отставку.

Награды

Награды СССР

• 3 ордена Ленина
• 4 ордена Красного Знамени
• 2 ордена Ушакова I степени
• 2 ордена Красной Звезды

Название корабля - не абстрактное имя, придуманное строителями при его закладке. Адмирал Левченко - реальная фигура, значимая личность в отечественной истории. Он родился и жил в дни становления России как мировой державы и всесоюзного государства, и стал тем человеком, который создавал ее будущее.

Начало пути

Свою стремительную карьеру будущий адмирал Левченко Гордей Иванович начал в школе юнг. Уроженец Белоруссии, совсем маленький мальчик Гордей поступил в школу военно-морского дела - с этого дня его история его жизни стала неотделима от страниц военной истории России.

После окончания училища в 1913 году ему сразу же «посчастливилось» стать участником I Мировой войны. Снаряды боевых сражений разожгли в совсем юном мальчике неподдельную любовь к военному делу. Именно поэтому после событий гражданской войны и вступления во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков) им было принято решение о продолжении обучения.

В 1922 году Гордей Иванович окончил высшее военно-морское училище и вступил в офицерские ряды военно-морского флота России.

Стремительная карьера адмирала

Дисциплинированность, исполнительность, амбициозность и трудолюбие, которыми был наделен Гордей Левченко, помогли ему стремительно взметнуться вверх по карьерной лестнице, и через 22 года после выпуска получить звание адмирала.

Спустя пару лет с момента призыва на флот Гордей Иванович был назначен командиром знаменитого крейсера «Аврора», а в 1933-м повышен до комиссара Каспийской флотилии. Его послужной список пестрил множеством должностей, в том числе командира линкоров на Балтике, командира бригады эсминцев на Черном море и др. В 1939 году Левченко получает должность командующего Балтийским флотом.

На долю Гордея Ивановича выпало сложное время - войны, революции, смена уклада жизни страны. Однако он всегда отличался бравым духом. В годы Великой Отечественной войны будущий адмирал Левченко участвовал в обороне Крыма, Ленинграда, обеспечивал снабжением войска во время прорыва блокады.

Проявленные им во время войны мужество и отвага сыграли значительную роль для карьерного роста. С 1953 года он был назначен на пост адмирала-инспектора военно-морских сил СССР, а затем и заместителя главкома по боевой подготовке. Однако это был заключительный период его молниеносной карьеры. В 1960 году адмирал Левченко ушел в отставку.

История постройки корабля

По иронии судьбы, заложенный на заводе им. Жданова корабль первоначально имел название одного из городов Дальнего востока - Хабаровск. Однако судьба уготовала выдающуюся судьбу, наполненную успехом и победами, в связи с чем и название для него потребовалось соответствующее. Через 3 месяца после закладки - в конце мая 1982 года, было принято решение переименовать БПК «Хабаровск» и присвоить ему имя БПК «Адмирал Левченко». Указанная дата совпала с годовщиной кончины адмирала - Гордей Иванович умер в конце мая 1981 года.

30 октября 1988 года капитан 2 ранга - будущий контр-адмирал - Ю. А. Крысов впервые поднял военно-морской флаг на корабле. С конца октября 1988 года начинается история одной из самых значимых боевых единиц Северного Краснознаменного военного-морского флота России.

Характеристики

Судно имело следующие параметры:

• Длина -160 м.
• Ширина - 19 м.
• Осадка - 8 метров.
• Водоизмещение - 7 т/(полное) 7,5 т.
• Автономность - 30 суток.
• Экипаж - около 300 человек.

Имеет следующие виды вооружения:

• Артиллерии
• Ракеты «Кинжал».
• Противолодочное и минно-торпедное.
• Авиационную группу.

Для удобства восприятия были приведены округленные показатели БПК «Адмирал Левченко». Фото наглядно демонстрируют мощь и силу его оружия.

Страницы успеха

Первый год службы противолодочный корабль «Адмирал Левченко» завершает победоносно - команда завоевывает приз главкома ВМС СССР за успешное выполнение задания по поиску подводной лодки противника. Медаль заложила фундамент для будущих побед корабля на морском поприще, которых было немало.

В последующие 3 года - с 1990 по 1992-й, команда не пожелала уступать пальмовую ветвь первенства своим коллегам по службе и 3 раза подряд стала победителем в учениях по военной подготовке.

В 1993 году корабль был проинспектирован самим министром обороны Грачевым и блестяще выполнил возложенную на него задачу по спуску швартовых и выходу в открытое море, чем еще раз подтвердил профессионализм и высокую сплочённость коллектива.

После небольшого перерыва в 1996 году "Адмирал Левченко" вновь становится самым лучшим кораблем по подготовке разнородных сил СВ, а 1997-м вновь повторяет успешный поиск АПЛ.

В 2004 году - блестящий поиск подводных сил противника в рамках поисково-ударной группы кораблей и новый приз главнокомандующего ВМС России.

В 2005-2006 гг. уже в который раз подтверждает и уверенно сохраняет звание лучшего на Кольском полуострове.

Военные походы

Спустя всего 2 года после спуска на воду корабль «Адмирал Левченко» встал в ряды передовых сил России на море и защищал интересы страны у берегов Средиземного моря.

За свою карьеру корабль успел посетить:

• Средиземное море и порт Тартус в 1990 г.
• Французский Тулон в 1993 г.
• Английские порты Портсмут и Плимут в 1996 г.
• Общий полярный архипелаг Шпицберген в 2003 г.
• Атлантику и Средиземное море в 2007-2008 годах, а также Норвегию, Англию, Францию, Исландию и Тунис.
• Учения с Турцией в 2009 г.
• В 2009-2010 нёс службу в а также у берегов Сирии.
• Охранял интересы России в Средиземном море с 2013 по 2014 год.
• С 2014 года является неотъемлемым участником группы кораблей Северного флота, выполняющей мониторинг ситуации у берегов Сирии.

Почти что за 30 лет блистательной службы БПК «Адмирал Левченко» успел 2 раза встать на ремонт. Однако каждый раз экипаж молниеносно входил в рабочий режим и с успехом выполнял возложенные на него задачи.

Командиры корабля

К сожалению, в периодических и книжных изданиях отсутствуют точные данные о командирах корабля и четкая хронология их службы на должности. По новостным сводкам удалось воссоздать примерную картину:

• 1988-1995 г. - капитан 2 ранга Ю. А. Крысов;
• 2005 г. - А. П. Долгов;
• 2007 г. - капитан 2 ранга С. Н. Охремчук;
• 2010 г. - капитан 1 ранга С. Р. Варик;
• 2012-2016 г. - капитан 1 И. М. Крохмаль;

Сегодня «Адмирал Левченко» - это не просто значимое имя в истории России, это целая команда единомышленников, превосходно выполняющая задачи по защите интересов нашей Родины. Это мощь и стать Северного флота. Это те, кто ежедневно несут нелегкое бремя службы и охраняют наш спокойный сон.

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Гордей Иванович Левченко
Вместе с флотом. Неизвестные мемуары адмирала

Книга вышла благодаря Николаю Владимировичу Мартынюку. Особая благодарность – Уперевой Елене Васильевне и Груйичичу Драгану.

© Левченко Г.И., 2015

© ООО «ТД Алгоритм», 2015

Часть 1
Первая империалистическая

Я родился 20 января 1897 года в селе Дубровка. Село, в котором я провел свое детство, речка Смолка делит на две половины. В административном подчинении село относилось к Новград-Волынскому уезду Житомирской губернии. Значительная часть земель принадлежала графу Потоцкому. Он же являлся предводителем местного дворянства.

Узкие оскудевшие полоски земли родили мало, а ведь это была основа жизни крестьян. Помещик пользовался дешевой рабочей силой, особенно женской, при уборке урожая.

…Покосившиеся хаты жались одна к другой, село притихло. Парни и девчата редко собирались по вечерам. Часто собирались мужики, перешептывались осторожно, но уже поговаривали о разделе земли помещичьей и церковной. Особенно часто собирались мужики у вернувшихся с Русско-японской войны солдат-односельчан. Для меня многое в этих разговорах было непонятно. Они звучали тревожно и радостно. Они сулили другую жизнь, более счастливую.

А что такое крестьянская доля, я уже знал. Хата с глинобитным полом в одну большую комнату с русской печкой, а по вечерам непрерывно чадит лучина. Мать расстилает на полу домотканую холстину, и мы вповалку располагаемся на ней спать. Когда гаснет лучина, в темноте еще долго носится запах сухого дерева. Слышно как за печкой раздается пение сверчка.

Из семи детей в семье я был шестым по счету. Но и на мне уже лежало немало обязанностей: помогал пилить и колоть дрова, щепал лучину, помогал матери по хозяйству.

Весть о январских событиях 1905 года пришла в село поздно. Привез ее раненый солдат, возвращавшийся домой и попутно заглянувший в наше село. Он-то и поведал крестьянам о всех событиях. Особый интерес вызвала весть о возможном разделе между крестьянами помещичьей и церковной земли. Солдат часто говорил, что для этого нужна большая сила и ум, жалко, что грамотных среди мужиков маловато. Землю-то может еще и мы отобрать успеем, а хозяйничать на ней будут наши дети.

В деревню нагрянули жандармы. Многих крестьян избили, солдата арестовали. Больше я его не видел, но его слова глубоко запали в мою душу и запомнились на всю жизнь. Мне казалось, что простому крестьянскому парню вместе с миллионами таких же простых людей придется хозяйствовать на земле.

Как сложилась в дальнейшем моя жизнь? Поступил я в церковно-приходскую школу. Учителем был Семен Михайлович Белецкий. Он много вкладывал своих сил, труда и любви, чтобы дать начальные знания деревенским ребятам, открыть путь к знаниям. Противоположностью этому был сельский священник Ковалевский. Своими окриками, а порой и прямым издевательством, подкрепленными божественными изречениями из святого Евангелия, своими угрозами, что Бог нас покарает, он отбивал всякое желание к учебе. Многие деревенские парни и заканчивали на этом свое образование.

Приходскую церковную школу я окончил. Стал просить отца направить меня в город Новград-Волынск, расположенный в тридцати километрах от Дубровки, учиться в городское двухклассное училище. Желание мое исполнилось. Плата за обучение составляла 6 рублей. Чтобы заработать на книги, тетради и иметь возможность оплатить другие, связанные с учебой расходы, я в летнее время нанялся пасти скот в своем селе. В летнее время одевал себя сам. Умел хорошо плести лапти и в летнее время обходился при любой погоде, сапоги были не нужны. Так было в летнее время все три года, пока учился в городском училище. Уголок был снят – именно уголок – только для ночлега у сапожника Коростылева, который всегда пропивал свой заработок на ярмарке, а жена его была прачкой. Мне приходилось очень часто носить с речки воду для стирки и других бытовых нужд. Раз в месяц отец привозил продовольствие из дому: картошку, муку, сало.

Учился успешно. Три года прошли быстро, и вот уже встал вопрос: что делать дальше, как быть? Самое большое, на что я мог рассчитывать – это получить место писца в земской управе. Нет, это меня не устраивало. Учиться дальше? Но для этого нужны средства.

Как-то гуляя по городу я случайно прочитал объявление, что школа юнгов в Кронштадте производит набор молодежи в возрасте 16–17 лет. В объявлении указывалось, что все принятые в школу находятся на полном обеспечении. Для поступления в школу юнгов нужно было сдать экзамены и пройти медицинское освидетельствование в одном из перечисленных пунктов. Ближайшим был город Могилев. Экзамены были назначены на июль месяц.

Кто из нас в пору юности не мечтал о дальних морских походах, о суровой и увлекательной жизни моряка! К тому же открывалась возможность учиться, да еще на полном обеспечении.

Сборы были недолгими. Котомка с продуктами, купленный за последний деньги билет 4-го класса – и вот я уже еду в Могилев.

По прибытии на место я отыскал приемную комиссию, встретился с такими же искателями счастья – Молодцовым, Демиденко, Дроздовым и Выдра. Вступительные экзамены я сдал, медицинская комиссия признала годным к службе на флоте. Можно было возвращаться домой и ждать там первого сентября. Денег на обратный билет не было. Пришлось добираться «зайцем» – то на площадке между вагонами, то в тамбуре, то на крыше, а местами – пешком по шпалам. Но, как говорится, свет не без добрых людей. Вот такого доброго человека я и повстречал. Звали его Петр Сидорович Огородников, он был главным кондуктором товарного поезда и на груди его висели большие часы и свисток. Петр Сидорович снял меня с крыши вагона и строго отчитал. Потом, выслушав мою историю, ворчливо заметил: «Беда с вами, с «зайцами». Иди за мной».

Я думал, что он ведет меня к жандарму. Однако Петр Сидорович посадил меня в пустой вагон и запломбировал его. Теперь я мог ехать спокойно.

Поезд часто останавливался и подолгу стоял. Время тянулось медленно. В пустом вагоне было тоскливо. Мучил голод. На одной из остановок дверь вагона отворилась и Петр Сидорович весело спросил: «Ну как, путешественник? На-ко вот, поешь», – он протянул мне большой кусок хлеба с салом, – мое любимое кушанье. Я жадно набросился на еду. Подождав пока я поел, он стал меня расспрашивать, изредка задавая вопросы и все время чему-то улыбаясь. Его добродушные глаза напоминали мне взгляд того раненого солдата, которого я видел в Дубровке в 1905 году. «Учиться – это хорошо. Народ наш умен и талантлив, а грамоте не обучен. Может от этого и живем в нужде и в дикости», – сказал Петр Сидорович.

На станции Овруч мы расстались с ним, дальше состав не шел. Сидорович дал мне на дальнейшую дорогу 50 копеек. В общей сложности от Могилева до станции Полонное, что расположена в 20 километрах от Дубровки, я добирался много дней. Однако все эти мытарства казались мне незначительными по сравнению с главным. Это главное заключалось в коротком поэтическом слове – море! Ему я вверил свою судьбу и сердце, оно, еще не виденное, но уже близкое, властно звало к себе.

В своей деревне на реке Смолка я с братом еще до школы весной во время половодья, или после больших дождей, часто любил испытывать свою смелось и ловкость. Мы становились на большие доски или бревна и, отталкиваясь длинным тестом, стоя во весь рост, плавали по реке. Были случаи, когда мы срывались с бревен в воду и принимали холодные ванны. Тогда быстро бежали домой, одевали что-нибудь сухое и опять продолжали свои путешествия до водяной мельницы. Часто за эти развлечения нам попадало от матери, но зато привилась любовь к водной стихии. А вот теперь предстояла поездка в настоящую морскую школу.

Школа юнгов

В конце августа я купил билет и выехал в Петербург. В пути встретился с такими же, как сам, искателями счастья. Это были Пройдоков, Вакуленко, Линич и Скачко. Решили держаться вместе и делиться своими припасами.

Петербург поразил нас обилием людей и света, шумом и сутолокой. Горели газовые фонари, в их неровном свете колыхалась пестрая толпа, запрудившая Невский от Знаменской площади (ныне площади Восстания) до Адмиралтейства. Зазывая седоков, наперебой кричали извозчики, кругом шныряли навязчивые маклеры, предлагавшие за деньги всевозможные услуги.

Расспросив встречных людей, как проехать в Кронштадт и получив разъяснение, мы по Невскому направились в путь. Дальнейшие расспросы помогли добраться до места отправления пароходов, которые ходили до Кронштадта. В те времена въезд в Кронштадт был свободен и на пристани толпилось много хорошо одетых штатских, намеревавшихся совершить экскурсию в город-крепость. Немало было и военных моряков. Один из них подошел к нам и спросил, куда мы едем. Наш вид, одежда и возраст сами говорили за себя. Но все же мы ответили – в школу юнгов. «Значит к нам. Так я и думал. Ну что ж, давайте грузиться», – предложил моряк. В званиях мы не разбирались. Взяли билеты и пошли на пароход, который совершал рейсы в Кронштадт. Моряк сказал нам, что он из школы юнг, звание его унтер-офицер и служит он командиром взвода в одной из учебных рот школы, а зовут его Александр Зимин. В пути он нам много рассказывал о школе юнг, о том, чему и как там учат.

Пароход вышел из Невы и мы впервые увидели море. Широкое и бескрайнее оно все было покрыто белыми барашками волн. Мне оно напоминало перепаханное поле. Ровные ряды волн катились навстречу пароходу и, разбиваясь о него, рассыпались на мелкие брызги. Пароход нервно вздрагивал. Слегка кружилась голова. Плавая по реке Смолке я такого чувства не испытывал. Так вот какое оно, море! Не то, что наша река Смолка. Сколько раз море рисовалось в моем воображении, но оказалось совсем другим – неспокойным и совсем неласковым, оно как бы сразу предупреждало, что шутить с ним нельзя. Что оно сулит нам, что ждет нас на том пути, на который мы, пятеро юных мечтателей, вступили сегодня?

В школе нас распределили по разным ротам. По росту я был определен в 4 роту к мичману В. Япук. В первый же день нас повели в баню и сняли под машинкой волосы под первый номер. Нам выдали новое, из холста, рабочее верхнее обмундирование и познакомили с правилами школьной жизни. Со следующего дня наша жизнь в школе пошла по строгому военному расписанию, соответствующему корабельной жизни.

Все обмундирование подгонялось по росту. При школе была своя портновская и сапожная мастерская. Пока изготовлялось обмундирование соответствующего роста, основной одеждой была холщевая парусина.

Полное укомплектование всех рот продолжалось каких-нибудь два-три дня, так как все будущие юнги были заблаговременно проверены специальными медицинскими комиссиями в тех пунктах губерний, где они подавали заявления о приеме в школу юнгов.

Кроме проверки состояния здоровья, то есть медицинской годности к службе во флоте, определялась степень общей подготовки кандидатов на учебу, их знания, их общеобразовательный уровень.

Следует отметить, что принципы отбора в школу юнгов перед первой мировой войной не особенно отличались от условий приема в военно-морские училища, с той лишь разницей, что будущие юнги должны были приезжать к месту расположения школы за свой счет. Приемных экзаменов в самой школе юнгов не проводилось. Как указано выше, знания кандидатов на учебу проверялись на отборочных губернских комиссиях.

Вместе со мной в школу приехали Барсуков, Закорчевный, Черненко, Воскобойников, Петрухин, Вакуленко и другие. Жизненная судьба проходила у каждого своим порядком. Я и сегодня вспоминаю своего командира взвода А. Зимина, как он обучал нас показом и рассказом.

В основе обучения в школе юнгов лежали – строевая подготовка, изучение общеобразовательных дисциплин и освоение флотской специальности. Изучались все корабельные профессии того времени, и каждый из юнгов мог выбирать специальность по своему желанию. Меня больше всего интересовало артиллерийское оружие и я отдал предпочтение специальности корабельного комендора1
Комендор – наводчик орудия и знающий материальную часть.

Общеобразовательные предметы – физику, химию, электротехнику, механику и другие, а их было всего около 12, преподавали специалисты-чиновники и некоторые офицеры – Пель, Дергачев, Ульрих и др. Закон божий преподавал поп Путилин, который в 1921 году во время восстания в Кронштадте был главным идеологом мятежников. Он был основным жителем Кронштадта и работал в какой-то организации церковников до мятежа. Потом бежал в Финляндию, когда штурмующие отряды Красной Армии заняли Кронштадт.

Специальные предметы морской практики, вязка всевозможных узлов, боцманская морская дудка – преподавали опытные унтер-офицеры, отлично знающие свое дело. Многие из них сами начинали службу юнгами. Почти все инструктора, командиры отделений и взводов много раз бывали в дальних заграничных походах и часто рассказывали нам о своих впечатлениях. Эти рассказы слушались с увлечением, вселяли надежду на то, что и нам доведется повидать и испытать многое и, надо сказать, значительно укрепляли нашу привязанность к флотской службе.

Вспоминая сейчас эти задушевные беседы со старшими товарищами о флотской службе, я думаю о том, как мало мы сегодня уделяем внимания привитию молодым матросам горячей любви к флотской службе, к ее испытаниям, трудностям и радостям. Еще многие наши старшины не умеют рассказывать с большой душевной приподнятостью о подлинной романтике флотской жизни. Нередко молодой человек 18–19 лет, со свойственной юности мечтательностью, представляет себе морскую службу как непрерывную цепь необычайных приключений и увлекательных увеселительных прогулок по зеркальной глади морских просторов, под ласковым летним солнцем. Придя с таким представлением о службе на корабль, он сразу же сталкивается с трудностями, с суровой действительностью, опрокидывающей эти представления. Трудности службы кажутся ему слишком обычными, «земными» и он иногда начинает разочаровываться. Вот тут-то и должен ему на помощь придти старшина и очень хорошо, умело и увлекательно рассказать о том, что такое настоящая морская романтика. Он должен уметь показать, что подлинная романтика заключена в борьбе с этими трудностями, в той возбуждающей опасности, которая подстерегает моряков всюду, в постоянном физическом и духовном напряжении, в ясном понимании смысла и цели своей службы – великой цели служения народу, строящему самое светлое человеческое общество – коммунизм. Страстный и умный разговор обо всем этом должен окрылять людей…

Наличие в настоящее время на кораблях всех классов современной техники требует у личного состава ее отличного знания. Необходимо уметь управлять этой техникой, а эта задача возлагается на обслуживающих технику матросов. Современные матросы должны быть знатоками своего дела, отлично разбираться в работе отдельных механизмов и агрегатов. Каждый матрос, находясь на своем боевом посту, должен с одного взгляда уметь понимать и чувствовать работу механизмов своего заведования.

Высокая квалификация матросов достигается настойчивой повседневной учебой и неразрывно связана с любовью личного состава к порученному делу, к своему заведованию.

Следует отметить, что в школе юнгов первостепенное значение придавалось физической подготовке. Мы ежедневно по утрам ходили в морской манеж, где обучались разнообразным видам спорта, кроме плавания, так как плавательных бассейнов тогда не было. За время обучения в школе каждый юнга получал все необходимые ему навыки и знания в физкультурных упражнениях и мог быть инструктором по физической подготовке на корабле, где служил и одновременно выполнять свою основную работу по специальности.

В школе юнгов большое внимание уделялось практическому обучению. Наряду с освоением основной специальности, мы должны были научиться сами производить ремонт отдельных частей и механизмов, приобрести навыки в слесарном деле. С этой целью три раза в неделю по вечерам мы ходили в механические мастерские. Полученные там практические навыки впоследствии очень пригодились.

После двухмесячного обучения в школе нам в первый раз было разрешено увольнение в город. В течение этих двух месяцев нас усиленно муштровали: тренировали в отдании чести, учили становиться «во фронт», заставляли часами заниматься этим не только на плацу, а и позировать перед зеркалом. При увольнении на берег мечтой каждого из нас было сходить в кино. Но попасть туда было почти невозможно: на весь Кронштадт был единственный кинотеатр. В воинских частях и на кораблях в те времена не было ни одной киноустановки. Поэтому уволенные на берег, как правило, без дела слонялись по городу, а более смелые обозревали торговые ряды на Болотной площади и витрины магазинов на Господской улице (главная улица города). Нижним чинам разрешалось ходить, считая от церковной площади к купеческой гавани только по левой стороне этой улицы. Поэтому левую сторону и называли «суконной». Особенно боялись кронштадтского генерал-губернатора вице-адмирала Вирена. Он часто разъезжал по главным улицам в одноконной пролетке и следил за порядком. У него к этому было какое-то особое пристрастие. Наверное самым любимым его занятием было остановить матроса. Его кучер знал это, и поэтому еще издалека, как он только замечал матроса или солдата, то сразу же направлял коляску к нему, подъезжал и останавливался. По зову адмирала нужно было бегом бежать к нему, а подбежав, отдавать рапорт и представляться. Вирен требовал, чтобы ему показывали те определенные места бескозырки и брюк, на которых писались данные об их владельце. Он хотел убедиться, что необходимые надписи сделаны. А тому, у кого положенных надписей не было, место на гаупвахте было обеспечено. Обязательно спрашивал знание наружных отличий и титулование офицерских чинов, а также членов царской семьи, «светлейших князей» и проч. Белого в яблоках жеребца и пролетку Вирена знали все матросы и солдаты и, завидев их, разбегались и прятались в ближайших дворах.

На одном из совещаний в Кремле в 1939 году после всех дел товарищ Сталин И.В. спросил товарища Кузнецова, почему бы Наркому ВМФ не установить в военно-морских базах порядок, подобный тому, какой был в Кронштадте при Вирене. Для этого нужно снять виреновскую монархическую ржавчину и царский деспотизм самодержавия, заменив его нашим советским укладом жизни, воинским порядком и дисциплиной, уважением и любовью к матросу и солдату. Не забывать и гражданское население. Ведь матросы от тех порядков не умирали, если исключить эту чепуху, а порядки были, и не плохие, – добавил товарищ Сталин. Нарком Н. Кузнецов обещал это выполнить.

Прошла Великая отечественная война и в 1946 году товарищ Сталин И.В. опять напомнил о порядках Вирена. В то время командиром Кронштадтской военно-морской базы был назначен контрадмирал Румянцев. Он пытался кое-что сделать, но у него не получилось, ибо он все переложил на коменданта города. Мне приходилось проверять порядок и работу командира базы, будучи главным инспектором ВМФ.

Командовал школой юнгов генерал-майор фон Пец. Он постоянно и неусыпно заботился о том, чтобы воспитать из нас преданных царскому престолу матросов. В школе свято отмечали все престольные праздники, дни рождения многочисленной царской фамилии, регулярно посещали морской собор. Накануне пасхального дня, вся школа юнгов около 400 человек с командирами рот в парадной форме, начальником школы занимали на втором этаже балкон (хоры). После церковного обряда Вирен поднимался к нам на балкон, обходил строй в сопровождении фон Пеца. Кто больше всего на него производил симпатию и впечатление, Вирен с тем по-христианскому обычаю целовался трехкратно. Таких было 3–5 человек. После этого строем уходили в школу. Все воинские части в обязательном порядке проходя резиденцию-дом, в котором проживал Вирен, начальник команды подавал команду «смирно» с поворотом головы в соответствующую сторону. Строй подтягивался, чеканя каждый шаг по булыжной мостовой.

В февральской революции 1917 года матросы Кронштадта и все его старожилы припомнили наместнику и военному губернатору города все его издевательства и унижения человеческого достоинства матросов. Причем Вирену говорили: «тебя судим и наказываем не за порядки, которые были в городе, а за издевательства, оскорбление человеческого достоинства».

Каждый юнга должен был наизусть знать родословную всех «светлейших» князей и царских особ. С целью изучения этой родословной с нами под руководством командиров взводов проводились специальные занятия. Начальник школы фон Пец знал, что проверка при увольнении в город может быть проведена при задержании юнги вице-адмиралом Виреном. А юнга не знает. Что будет с начальником школы?

Больше всех усердствовал поп Путилин по закону божьему. Специально подобранные статьи из Евангелия упорно вбивались нам в головы. В них проповедовалась законность войны, смерть на поле брани, о царской власти, о праве собственности и много, много других всевозможных изречений.

Царское правительство, всерьез озабоченное ростом недовольства в стране, старалось найти опору в армии и на флоте, чтобы использовать вооруженные силы страны для подавления этого недовольства.

В марте 1914 года юнги отправились в Царское село, расположенное недалеко от Петербурга. Здесь молодым морякам предстояло участвовать в царском смотре с одновременным принятием присяги на верность царю. Смотр производил император России Николай II. На громадном плацу выстроились десятки различных воинских частей. Золотом и серебром сверкали конногвардейцы и кавалергарды, ошеломляло разнообразие форм гвардейских полков. Юнги здесь в присутствии царя принимали присягу среди группы генералов, окружавших человека с рыжеватой бородкой и тусклыми глазами. Этот полковник и есть царь Николай, самодержавный властелин Российской империи, хозяин русских людей и земли русской.

Вместе с другими воинскими частями прошли мы перед царем церемониальным маршем и удостоились царского «спасибо» и в подарок по серебряному рублю. На этом и ограничились царские «милости».

Юнги после парада отправились в Петроград осматривать Зимний дворец. Никогда не видавшие ранее ничего подобного, юнги растерянно проходили по громадным залам, стараясь как можно легче босиком ступать по отполированным до зеркального блеска паркетам. Мы были ошеломлены окружавшей нас роскошью. С трудом верилось, что все это великолепие принадлежит одному человеку – царю. В голове не укладывалось, зачем ему нужны эти сотни залов, зачем израсходовано столько денег для одного человека?

Невольно вспоминались деревни, курные избы, лучины. Подавленные мы выходили из царских чертогов. Одели свои сапоги и подумали о вопиющей несправедливости: кому-то все, а остальным жалкие крохи!..

Надо полагать, царь в это время не думал о том, что через три года многие из нас с оружием в руках пойдут на штурм этого дворца, чтобы навсегда утвердить в стране власть рабочих и крестьян.